Мир, похоже, стоит на пороге больших перемен. Они, собственно, уже начались, вопрос — чем завершатся. Пока же имеем то, что российско-турецкий кризис, российско-украинский конфликт, противостояние Москвы и Запада ударили по одной из составляющих этих самых перемен — Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС). Каковы настроения в Казахстане в плане ЕАЭС, о досрочных парламентских выборах в этой стране, о возможном транзите власти EADaily рассказывает директор Группы оценки рисков (Алма-Ата) Досым Сатпаев. — Общество раскололось на тех, кто готов терпеть, и тех, кто, терпя убытки, предлагает кардинальные решения по выходу Казахстана из ЕАЭС. Нефтяной кризис и торговые эмбарго, транзитные войны затягивают экономику Казахстана в пропасть. В принципе, Казахстан — единственный участник ЕАЭС, где с момента создания Таможенного Союза в 2010 году проявлялись активные протестные настроения. Их не было ни в России, ни в Белоруссии. Со дня создания ЕАЭС эти настроения усилились. Конфликт на Украине еще больше усилил позицию скептиков. К скептикам присоединяется казахстанский бизнес, который стал понимать, что Союз несет сплошные минусы. Пока, во всяком случае, имеем падение товарооборота, создание препятствий для поставок определенных товаров через территорию России. Конфликт Москвы и Анкары усугубил проблемы по транзиту. Это, конечно, вызывает определенное раздражение в Казахстане. Но на официальном уровне никто говорить не будет. Хотя президент Нурсултан Назарбаев меньше стал делать акцент на ЕАЭС.
Объявлено, что в ближайшее время он посетит с визитом Иран. Немало говорится о возможном вхождении Ирана в ЕАЭС, или о создании зоны свободной торговли. Или Назарбаев едет решать двухсторонние вопросы, например, привлечение иранских инвестиций? Стоит ли Иран рассматривать в качестве серьезного инвестора?
— Иран хорошо показал, как в условиях эмбарго и санкций можно развивать импортозамещение. Тут у Ирана можно многому поучиться в развитии собственных производств. Что касается инвестиций, то иранский бизнес может найти в Казахстане сферы применения, но опять же нужно исходить из того, что для Ирана Казахстан пока не является приоритетным торговым партнером, хотя уже сейчас это один из крупнейших покупателей казахстанского зерна. Казахстан, очевидно, пытается выйти на иранский рынок со своей сталью, продукцией нефтехимической отрасли. Но за Иран будет идти мощная конкуренция среди других стран. В обратном же направлении интерес ниже, то есть Центральная Азия для Ирана пока не играет приоритетной стратегической роли. Хотя, например, в Таджикистане он конкурирует с Саудовской Аравией. Больше, правда, в идеологической сфере.
В Казахстане 20 марта пройдут досрочные парламентские выборы. Насколько они были необходимы, ведь и так в общем-то было понятно, кто пойдет на выборы, кто войдет в новый состав парламента. Что изменится?
— Проведение досрочных выборов в парламент могло быть оправданным только при условии, если, во-первых, были бы внесены определенные изменения с точки зрения повышения роли парламента в политической системе страны, чего не произошло. Во-вторых, если бы качественно обновился состав, по крайней мере, нижней палаты. Но это тоже не предвидится. Выходит, что досрочные парламентские выборы напоминают некую карусель, хождение по кругу, чем так уж были необходимы. К тому же и состав участников будет фактически прежним. Более того, в отличие от досрочных парламентских выборов 2012 года, «конкуренция» предвидится только между пропрезидентскими партиями. Ни одна реально оппозиционная партия участвовать в выборах не будет. Общенациональная социал-демократическая партия (ОСДП), которая принимает участие в кампании, все же относится к формальной оппозиции. Все это часть политической игры, при которой участие ОСДП должно хоть немного легитимировать выборы, хотя бы с позиций участия неких оппозиционных сил, которые к реальной оппозиции не имеют прямого отношения.
В прошлом году были досрочные президентские выборы, и их проведение было обоснованней, чем нынешние парламентские. Те выборы были связаны с ухудшением финансово-экономической обстановки и с необходимостью принимать непопулярные экономические меры как можно скорее, поэтому и решили назначить выборы, чтобы с получением нового мандата всенародного доверия эти меры озвучить и реализовать и минимизировать недовольство именно новым полученным мандатом доверия. Так и произошло, в частности, во время серьезного падения национальной валюты. В прошлом году глава государства получал определенный мандат доверия. Естественно, в этом году его партия «Нур Отан» должна это доверие также подтвердить и получить большинство мест в парламенте. Но в этом как раз и заключается основная проблема. Потому что сама власть из-за того, что постоянно активно поддерживает искусственно-партийные образования, которые не проходили через реальную конкурентную электоральную борьбу, не владеет полностью информацией по поводу того, каким реальным количеством сторонником обладает. Кто на самом деле, не по указке, а исходя из собственных идейных соображений, поддерживает власть, и, самое главное, какой процент электората является протестным. Кто является сторонником наиболее оппозиционных настроений? Без реальной политической конкуренции, без реальной партийной конкуренции в Казахстане это трудно будет выявить. Потому что-то, что мы сейчас наблюдаем — это виртуальная реальность, в которой эффект самоуспокоения представляет самую большую угрозу для власти. Я всегда говорил, что на самом деле наша власть должна опасаться не активно действующей оппозиции, которая пытается сыграть на публичности, а пассивного большинства. Именно он в пик кризиса будет решать ситуацию и может не захотеть выступить в поддержку власти.
Что же касается возможных результатов и итогов, то Нострадамусом быть не надо, чтобы их предвидеть. Учитывая, что состав участников тот же самый за небольшим отличием и все они провластные, то и состав парламента видится «скучным». Больших сюрпризов в парламенте не ожидается. Хотя, конечно, заявления президента о том, что надо создавать в стране парламентско-президентскую систему, интригуют. Но, боюсь, власть к этому процессу подойдет неправильно — вместо того, чтобы усиливать политические партии, дать им возможность быть конкурентоспособными, возможно, уже в этом составе парламента появится некое ядро так называемых «агашек» (близких к власти людей) из числа бывших акимов — бывших высокопоставленных чиновников, которые, по мнению власти, будут главным ядром в нижней палате парламента. Она же — нижняя палата, в случае транзита власти, некоторое время будет играть роль некоего определенного гаранта. Но акцент все же будет делаться не на улучшении качества парламента, а на его насыщении влиятельными высокопоставленными чиновниками, которые внутри парламента должны неформально следить за порядком, в какой-то степени выполнять роль гарантов стабильности и порядка. Сейчас мы наблюдаем процесс сохранения статус-кво — у власти остаются те же политические игроки без попыток на некое политическое реформирование.
Готовит ли Назарбаев приемника?
— Косвенные признаки этого есть. Один из них — усиление членов семьи путем назначения на ключевые посты. Второй — нужно создавать президентско-парламентскую республику. Есть понимание того, что парламент должен быть неким коллективным преемником, но как его сделать таким сильным игроком? Конкретики пока нет, даже нет контуров.
Способна ли Дарига Назарбаева — старшая дочь президента, возглавить страну?
— Гипотетически она давно входит в список кандидатов, и никто ее из него не исключал. В условиях Казахстана все возможно. При этом из всех членов семьи именно у нее большой опыт политической работы.
Общество ее примет?
— Смотря как это будет подано. Предпосылки для нормального транзита власти есть. Значительная часть нашего общества видит, что делается в Украине, странах Арабского мира, и сильно боится дестабилизации, конфликтов. Поэтому, если передача власти Дариге Назарбаевой будет гарантировать политическую стабильность и сохранение статус-кво, я думаю, что часть казахстанского общества поддержит ее как лидера.