Международная торговля, равно как и существовавшая ранее система международных отношений, проходит сейчас период трансформации, что очевидно связано с появлением новых центров мирового развития. В первую очередь это лидеры объединения БРИКС. Прежние, «нормальные» условия международного взаимодействия сформировались в 1990-е и укрепились в 2000-е. Сейчас они уже не работают. С начала 2010-х постепенно замедляются темпы роста мировой торговли, сокращается число заключаемых договоров. Протекционистских мер становится все больше, а Всемирная торговая организация (ВТО) разбита параличом,сообщает profile.ru.
Фото:©The Canadian Press/Vostock Photo
Соединенные Штаты, все еще крупнейшая экономика мира, безусловно, играют ключевую роль в этих процессах. Во второй половине 2010-х в Вашингтоне поняли: создание зон свободной торговли не даст реальных выгод. Переговоры о Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве из-за ряда противоречий постепенно сошли на нет. А соглашение о Транстихоокеанском торговом партнерстве, подписанное в 2016-м, было денонсировано на следующий год администрацией Трампа, и это не вызвало серьезных возражений даже среди политических оппонентов президента. Сложилось общее понимание: устранение торговых барьеров несет серьезные угрозы, среди них – сокращение рабочих мест в самих США и наплыв дешевых товаров, не соответствующих американским стандартам, но угрожающих потерями местным производителям.
Отрицательное сальдо торгового баланса в США наблюдается еще с 1970-х. С середины 1990-х его рост значительно ускорился. В декабре 2024 года дефицит торгового баланса составил $98 млрд (15% от общего объема внешней торговли). У этой тенденции есть ряд объективных причин.
Самая простая и очевидная – американское общество ориентировано на потребление, в США относительно низкий уровень личных сбережений – около 4% против 11 и более в еврозоне. Соответственно, американцы создают высокий спрос на импортные товары, способствуя увеличению торгового дефицита.
Далее. Доллар как мировая резервная валюта имеет неоспоримые преимущества для американского глобального лидерства. Обратная сторона медали – высокий спрос на доллар и, как следствие, высокий курс, делающий экспорт продукции из Соединенных Штатов дорогим, а импорт, наоборот, дешевым. Это важнейший фактор создания дефицита в американской торговле.
Еще один аспект – США постепенно сдают позиции в ряде отраслей. Это, например, потребительская электроника, легкая промышленность, частично машиностроение. Проблемы с конкурентоспособностью наблюдаются у американских сталелитейных компаний, автомобилестроителей. Отдельная и серьезная проблема – вывод из кризиса, по сути, единственного оставшегося в Америке производителя гражданской авиации – компании Boeing.
Наконец, многие американские фирмы вывели часть производства в другие страны, в том числе в Китай и соседнюю Мексику. Так поступили автопроизводители Ford и General Motors, а также нидерландская корпорация Stellantis, владеющая рядом классических американских марок (Dodge, Chrysler, Jeep). Таким образом, большая часть продукции создается за границей и затем импортируется обратно в США, что увеличивает торговый дефицит.
При этом в Америке действуют одни из самых низких в мире средних (на всю номенклатуру) импортных тарифов – около 3%. Для сравнения: в Евросоюзе они составляют примерно 5%, а в Китае – 10%. Таким образом, размер и открытость американского рынка, относительно высокая стоимость доллара привлекают в страну значительные объемы импорта, что создает угрозу для местного бизнеса, рабочих мест и развития отдельных регионов страны.
Подходы Трампа
Условия, в которых находится американская внешняя торговля, формировались в годы холодной войны, когда США были лидером «мировой системы капитализма». Сейчас, в условиях относительного ослабления американских позиций, встает задача корректировки прежней торговой политики. В этой логике и действует Дональд Трамп, рассматривая тарифы как одно из средств для изменения существующих условий. Им неоднократно заявлялись различные (порой, очевидно, случайные) цифры новых тарифов, но в начале февраля появилась и конкретика – пошлины на весь импорт из КНР в размере 10%, а также по 25% в случае с Мексикой и Канадой (кроме ее энергопоставок, которые облагаются 10%-ной ставкой). Эти решения, по мнению Трампа, помогут сократить дефицит торгового баланса, а также снизить стоимость доллара, что должно пойти на пользу американскому экспорту. Еще одна мера поддержки бизнеса, предложенная президентом, – пересмотр ставки корпоративного налога с 21% до 15%.
Такие радикальные решения доступны Трампу хотя бы потому, что перед ним не стоит задача переизбраться еще на один срок. Так, его подходы к американской торговле вызывают много нареканий и не имеют большой поддержки среди экспертов и ученых. Тем не менее вокруг президента формируется круг профессиональных советников.
Наиболее радикальный из них – Питер Наварро, работавший советником по торговле еще в первой администрации Трампа. Наварро – последовательный сторонник протекционизма. Он уверен, что это наиболее действенный способ борьбы с дефицитом в торговле и обеспечения промышленного развития страны. Более гибкую позицию занимает номинированный на должность председателя Совета экономических консультантов Стивен Миран. Он полагает, что, поднимая тарифы, можно добиться политических целей, но в то же время Миран уверен, что тарифы должны быть частью общей стратегии, а не карательной мерой или же самостоятельным явлением. По всей видимости, линия Белого дома проходит где-то между этих позиций – риторика в духе Наварро пока что сочетается с тактикой в стиле Мирана.
Опыт повышения тарифов у Трампа уже имеется. В 2017 году США ввели пошлины на ввоз стали и алюминия в размере 25% и 15% соответственно. Благодаря этому в Соединенных Штатах были созданы 8,7 тыс. рабочих мест, а местные сталелитейные компании получили примерно $2,4 млрд прибыли до налогообложения. Но в то же время американским предприятиям, закупающим сталь внутри страны, пришлось оплатить возникшие издержки – их расходы выросли на $5,6 млрд вследствие протекционистских мер. Причем среди этих предприятий оказались те, которые обслуживают и обновляют американскую инфраструктуру, а также все еще сохраняющие серьезные позиции на мировом рынке Johan Deere, Caterpillar и Boeing.
Что будет, если
Введение пошлин против КНР, Мексики и Канады не могло не вызвать их реакцию. Пекин заявил об ответных ограничениях на американский экспорт общей стоимостью около $21,2 млрд. Поставки угля и сжиженного природного газа из США будут облагаться тарифом 15%, а экспорт нефти, сельскохозяйственной техники и крупногабаритных транспортных средств – 10%.
В свою очередь, Мехико и Оттава вступили в переговоры с Белым домом. По их результатам Вашингтон отложил введение тарифов на 30 дней (до начала марта) в обмен на несколько обязательств. Канада и Мексика пообещали усилить контроль за своими границами, чтобы перекрыть потоки нелегальных мигрантов, стремящихся в США. Второе условие – усиление контроля за транзитом фентанила – опиоидного препарата, употребляющегося в качестве наркотика и представляющего серьезную социальную опасность. Издержки, связанные с выполнением требований Трампа, несоизмеримы с потерями от названных им тарифных ставок.
Мексика и Канада – это крупнейшие торговые партнеры Соединенных Штатов. В 2024 году объем торговли с ними составил $839 млрд и $761 млрд соответственно.
Мексика – главный поставщик автомобилей на американский рынок. Значительны также поставки электроники, промышленных машин и оборудования, нефтепродуктов и агропродукции. При этом если дефицит торгового баланса для США здесь составляет $171 млрд, то для Мексики американский рынок является основным – это 80% от ее экспорта и 40% ВВП.
Канада – крупнейший поставщик в США энергоресурсов, автомобильных запчастей, промышленных машин и оборудования, древесины, металлов. Канадский экспорт более диверсифицирован, чем мексиканский. Но точно так же значительная его часть идет на американский рынок, а дефицит торгового баланса для США в 2024-м составил $63 млрд.
Важно и то, что США, Мексика и Канада образуют единственную зону свободной торговли с американским участием – USMCA (пришла на смену НАФТА в 2020 году). Среди нововведений этого альянса – определение правил цифровой торговли, улучшение условий труда для работников на территории стран-участниц. Важнейшей мерой стало жесткое регулирование автомобильной промышленности, призванное исключить внерегиональных игроков (в первую очередь КНР) из производственных цепочек.
Очевидно, что зависимость сторон друг от друга несимметрична. Мексика и Канада гораздо больше нуждаются в американском рынке и сильно зависят от позиции Белого дома. Институт мировой экономики Петерсона приводит следующие расчеты: если уже объявленные 25%-ные тарифы начнут действовать, для Мексики это обернется потерей 2% ВВП к началу 2030-х (восстановить потери удастся лишь где-то в 2040-х), инфляция в 2025 году подскочит на 2,29%. Канаде придется полегче, но все равно тоже несладко. К 2027 году она потеряет 1,26% ВВП, а инфляция в 2025-м усилится на 1,68%.
Для Канады и Мексики потери в торговле и ВВП окажутся настолько значительными, а зависимость от затронутых отраслей экспорта столь велика, что им придется принимать защитные меры. В случае с Канадой вероятно введение ответных тарифов, мексиканские власти не исключают тактики уколов – краткосрочных ограничений на отдельные статьи американского экспорта для регулирования возникающих дисбалансов.
Но что введение тарифов даст самим США? Товары, импортируемые в Америку, не сводятся к технологичной и капиталоемкой продукции. Значительная часть импорта – готовые продукты питания (например, пиво и чипсы), фрукты и овощи (манго, авокадо, помидоры), мясо, игрушки, одежда и обувь. Цены на все эти товары вырастут не только из-за непосредственного воздействия 25%-ных тарифов, но также и ввиду последующего повышения цен со стороны американских компаний, выпускающих аналогичную продукцию. По подсчетам того же института Петерсона, совокупный эффект от ограничений обойдется американской экономике в $1200 в пересчете на одно домохозяйство. Дополнительную проблему составит и то, что многие промежуточные товары, особенно в автомобильной промышленности, пересекают границы несколько раз и действие тарифов в таком случае может очень серьезно сказаться на стоимости готовой продукции.
Американский исследовательский центр «Фонд налогообложения» оценивает влияние тарифов следующим образом: после начала тарифной войны с Мексикой и Канадой экономика США столкнется с долгосрочным, но незначительным снижением ВВП на 0,3%, повышенные тарифы для Китая снизят ВВП еще на 0,1%, а вновь введенные тарифы на сталь и алюминий и вовсе сократят ВВП менее чем на 0,05%.
Если тарифы будут введены на постоянной основе, то бюджету это даст $880 млрд налоговых поступлений от Мексики и Канады и $241 млрд от Китая в период с 2025-го по 2034 год. Тарифы на сталь и алюминий обеспечат дополнительные $53,7 млрд в период с 2025-го по 2034 год. Но при этом доходы американцев в тот же период сократятся на 1,1%.
Наконец, действие этих ограничений поставит США вровень со многими другими странами – средний тариф на весь импорт почти утроится с текущих 3% до более чем 7%. Но это не решит проблему дефицита в торговом балансе и вряд ли вернет американское предпринимательство в плане его конкурентоспособности в XIX век.
Однако тактика тарифного воздействия на партнеров может стать альтернативой санкционной политике, принося быстрые результаты и позволяя Трампу заключать «справедливые сделки» в короткие сроки. Будут ли действительно введены для Мексики и Канады убийственные тарифы, пока непонятно. Как не ясно и то, какие еще претензии к ним могут последовать со стороны Белого дома. Тем временем к тарифному удару готовится Европа. А администрация Трампа оттачивает новые инструменты глобального лидерства в постамериканском мире.
Автор Сергей Кислицын
Источник profile.ru