Лидеров стран G20, когда они собрались на саммите в Торонто в июне 2010 г., интересовал один-единственный вопрос: долг.
Их реакция на кризис в течение предыдущих 3 лет оказалась эффективной в том, что касалось стабилизации рынков, укрепления мировой финансовой системы и поддержки роста за счет скоординированных финансовых стимулов. Однако эти смелые действия привели к потерям, говорится в материалах Брукингского института.
Увеличение расходов, снижение налогов, бэйл-аут банков привели к резкому увеличению задолженности и дефицита. С 2007 по 2018 гг. страны G20 добавили $33 трлн в мировые фонды долга. Соотношение долга к ВВП стран G20 выросло более чем на 40% с 2007 по 2018 гг. В Европе раздутые долги и дефициты в контексте единой валюты и денежно-кредитной политики привели к долговому кризису, который распространился по всему континенту.
Лидеры стран G20 предупредили о проблеме задолженности, когда они встретились в Торонто. Они заявили, что "последние события подчеркивают важность устойчивых государственных финансов", также они добавили, что страны G20 нуждаются "в создании надежных, благоприятных для роста планов по обеспечению финансовой устойчивости".
Результатом стали обязательства большинства развитых стран G20 вдвое сократить дефициты к 2013 г. и стабилизировать соотношение долга к ВВП к 2016 г. От обязательств были освобождены развивающиеся рынки. Также исключалась Корея, учитывая, что у нее был профицит бюджета, и Япония, у которой были особые финансовые условия, учитывая ее высокий уровень долга.
"Страны G20 стали органом, который должен был управлять как кризисом, так и восстановлением после кризиса. В том числе ему предстояло восстановить национальные балансы, сделав их устойчивыми", - отметил Кевин Радд, 26-й премьер-министр Австралии.
Страны G20 были раскритикованы за резкий переход от стимулов к консолидации. Многие утверждали, что G20 начали консолидацию слишком рано, что негибкие цели оказались неуместными. Были сильные разногласия между лидерами, которые стремились к консолидации, во главе с Ангелой Меркель и Стивеном Харпером и теми, кто не хотел, во главе с Бараком Обамой и Наото Кан.
Поддержкой бюджетной консолидации стран G20 стал прогноз быстрого U-образного восстановления как от международных организаций, так и от многих министерств финансов. Но эти прогнозы не оправдались. В докладе МВФ "Перспективы развития мировой экономики" за октябрь 2012 г. было признано, что фискальные мультипликаторы, используемые для посткризисных прогнозов, подкрепляющие политические рекомендации по бюджетной консолидации, оказались недооценены. Они должны были быть между 0,4 и 1,2, однако оказались вдвое больше: от 0,9 до 1,7. То есть изъятие государственных расходов окажет более выраженный негативный краткосрочный эффект на экономику, чем ожидалось.
С 2010 по 2013 гг. странам G20 стало ясно, что стоимость обязательств окажется выше, чем первоначально предполагалось, и многим странам будет трудно выполнить обязательства Торонто. Все больше министров финансов утверждало, что восстановление оказалось слишком слабым, чтобы обеспечить консолидацию, которую предполагали обязательства Торонто.
"По сути, в 2012 году еврозона согласилась проводить политику, способствующую росту и жесткой экономии, а не росту или жесткой экономии", - отметила Джулия Гиллард, бывший премьер-министр Австралии.
Официально об этом не было объявлено, но в 2013 г. G20 отказалась от обязательств в Торонто и заменила их фискальными стратегиями в Санкт-Петербурге.
Каждая страна G20, включая Японию, Корею и страны с развивающейся экономикой, разработала стратегию с конкретными обязательствами по бюджетной политике, а также широкую стратегию для среднесрочной фискальной устойчивости.
Тем не менее, несмотря на усилия стран G20, задолженность и дефицит сохраняются на высоком уровне. Вопрос в том, может ли координация G20 способствовать их сокращению. Ответ на этот вопрос зависит от ответов на ряд других вопросов: смогли ли страны G20 добиться успеха в предыдущих попытках координировать сокращение задолженности и дефицита? Помогает ли координация снизить фискальную консолидацию или усугубляет ее? Если последнее, есть ли еще какая-либо форма координации между странами G20, некий сценарий "большой сделки", который мог бы помочь? Выполнимо ли это с политической точки зрения? Влияет ли G20 на политику своих членов или это чисто внешняя координация?
В статье рассматриваются вопросы на основе модели G-Cubed, в которую включены данные о разных странах, разных секторах экономики, разных периодах времени. Также здесь видны результаты интервью с 61 лидером, министрами финансов, главами центробанков и официальными лицами всех стран G20. Эти люди входят в G20 и отвечают за формирование политики в своих странах. Выводы этого документа говорят об открытости этих политиков в обсуждении их опыта в сфере глобального экономического сотрудничества. Среди участников - Кевин Радд, Джанет Йеллен, Харухико Курода, Бен Бернанке, Джек Лью, Марк Карни и еще 55 политиков и чиновников.
Источник: vestifinance.ru