Во время пандемии, денежно-кредитная политика Европейского центрального банка претерпела специфические изменения. Похоже, что общий подход банка руководствуется чем-то другим, кроме цели стабилизации цен, свидетельствуя о том, что он принял новый мандат, не объявив об этом публично.
С начала кризиса COVID-19 ЕЦБ удалось сократить разрыв между затратами по займам северных и южных стран-участниц, доведя спреды доходности Севера и Юга еврозоны до исторического минимума. А поскольку Европа сталкивается с многочисленными угрозами своему единству – от администрации Дональда Трампа и реваншистского Кремля Владимира Путина до все более настойчивого Китая и доморощенных популистов – в качестве нового мандата директивные органы фактически приняли “сужение спреда”.
Президент ЕЦБ Кристин Лагард и ее коллеги, похоже, признают, что обеспечение европейского единства и солидарности является важнейшей задачей, которую в этот критический момент может преследовать такой институт как ЕЦБ. Хотя в банке вряд ли кто-то это признает, не возникает никаких сомнений в том, что сейчас они занимаются сдерживанием спредов.
Скупая огромное количество облигаций периферийных государств-членов посредством своей политики количественного смягчения и Программы чрезвычайных закупок на случай пандемии (PEPP), ЕЦБ стимулировал спрос на более рискованные облигации на рынке. В результате доходность десятилетних суверенных облигаций, выпущенных Португалией и Испанией, упала ниже нуля, а доходность облигаций Италии упала до десятилетнего минимума.
Руководящая группа Лагард добилась гораздо большего прогресса, закрыв разницу между процентными ставками Севера и Юга, чем в исполнении мандата ЕЦБ по обеспечению стабильности цен “ниже, но близко к 2%” годовой инфляции. Возможно, это отражает признание Советом управляющих ЕЦБ того, что без дополнительных фискальных стимулов достичь целевого показателя инфляции практически нереально.
Конечно, даже если ЕЦБ принял подход к целевому показателю инфляции полагаясь на вопрос “для чего он нужен?”, это не объясняет его упорный отказ от снижения дисконтной ставки даже перед лицом одного из самых больших потрясений в экономической активности на нашей памяти. На последнем заседании Совета управляющих он отказался снизить учетную ставку с -0,5%, создав тем самым эффект контрпродуктивного повышения ставки. В целом, такой подход катапультировал евро до своего самого высокого уровня с 2018, и привел к еще большему падению инфляции в еврозоне по отношению к целевому показателю ЕЦБ в течение уже четвертого месяца подряд падения цен.
Неуказанная причина этой стратегии ясна как божий день: ЕЦБ сосредоточен на улучшении условий для банков в периферийных странах еврозоны и считает, что снижение дисконтной ставки только усугубит проблемы этих банков. Несмотря на значительное улучшение их финансового положения, банки периферийных стран по-прежнему весьма обеспокоены последствиями текущего кризиса. Но, по мере восстановления южных экономик эта проблема должна решиться сама собой.
В настоящее время, разумной реакцией на игнорирование ЕЦБ своего инфляционного мандата это спросить: “Кого это волнует?” Сужение спредов доходности Севера и Юга гораздо важнее для выживания и будущего процветания Европы, чем несколько пометок на индексе цен.
В конце концов, давайте просто посмотрим на результаты. Новый мандат, который не осмеливается назвать свое имя, предотвратил падение евро в результате пандемии – возможность, которой на раннем этапе многие опасались. Он поставил еврозону на прочную основу, как раз ко второй волне эпидемии углубив европейскую финансовую интеграцию и солидарность (что сделало облигации самых слабых стран-членов еще более привлекательными для международных инвесторов).
Политики по сужению спреда были, пожалуй, наиболее важными действиями, предпринятыми на заседании Совета управляющих на прошлой неделе, когда он запустил новый раунд стимулирования, пообещав купить 500 млрд евро ($608 млрд) большую часть в облигациях, путем расширения PEPP с 1,35 трлн евро до 1,85 триллиона евро. В то же время, когда он смещает фокус со своей цели по инфляции и дело доходит до стабильности спреда, ЕЦБ действует согласно намеченной цели.
Личная роль Лагард в новом направлении ЕЦБ была несколько неоднозначной. В марте на пресс-конференции ЕЦБ она подчеркнула, что в задачу банка не входит сокращение разрыва в расходах по займам между более сильными и более слабыми экономиками еврозоны. Но этот комментарий спровоцировал распродажу на рынках облигаций, что вынудило главного экономиста ЕЦБ Филипа Лейна связаться по телефону с ведущими финансовыми институтами, чтобы убедиться в том, что не возникло недопонимания относительно политики ЕЦБ.
Со своей стороны, позиция Лагард сейчас сильно отличается от той, которую она выражала в начале этого года. На самом деле, она гораздо меньше похожа на себя мартовскую, а больше на президента Франции Эммануэля Макрона, для которого поддержка периферийных стран и интеграция Север-Юг всегда были вопросом первостепенной важности.
Какой бы ни была ее первоначальная позиция, Лагард быстро оправилась и стала лидером, который необходим ЕЦБ. Возможно в новой де-факто стратегии сужения спреда есть след Макрона, а возможно и нет, но близорукие технократы остались без исключительного контроля над разработкой политики ЕЦБ. Ощутимое влияние оказывают политики, которым глубоко понятны нужды Европы и общие результаты более чем удовлетворительны.
Автор Мелвин Краусс
Источник forbes.kz