После того, как администрация избранного президента США Джо Байдена примет относительно простые решения вновь присоединиться к Парижскому соглашению по климату, сохранить членство во Всемирной организации здравоохранения и попытаться “перезагрузить” Всемирную торговую организацию, она столкнется с тремя ключевыми внешнеполитическими проблемами. В порядке значимости – это Китай, Китай и снова Китай.
Дилемма Байдена состоит в том, что Китай стал слишком девиантным, чтобы с ним сотрудничать в полной мере, слишком большим, чтобы его сдерживать или игнорировать, и тесно взаимосвязанным, чтобы от него отказаться. Итак, на каких принципах должно строиться экономическое взаимодействие Америки с ним?
Два десятилетия назад Соединенные Штаты и остальной мир сделали ставку на то, что, по мере того, как Китай будет становиться богаче, он откроется в экономическом и политическом плане, сохраняя при этом мягкость в своем международном поведении. В результате имплицитного контракта, закрепленного в соглашении 2001 года о вступлении Китая в ВТО, мир пообещал гарантировать доступ к рынкам для китайского экспорта; взамен, Китай сделает свою экономику более открытой и прозрачной и будет играть по международным правилам.
Но с тех пор Китай изменился, и это связано не только с тем, что он стал гораздо богаче и более крупным торговцем. При председателе Си Цзиньпине, придерживающегося авторитарного образа Мао Цзэдуна, Китай отверг три руководящих принципа Дэн Сяопина: коллективное лидерство во внутренней политике, стабильная экономическая открытость и опора на рыночные силы, и спокойное сотрудничество с миром. Вместо этого, репрессивный режим Си создает новый брэнд капитализма, который ориентирован на внутреннее развитие и контролируется государством. И он представляет угрозу для многих своих соседей, включая Тайвань, Австралию, Индию, Филиппины, Вьетнам и Японию.
Другими словами, мир проиграл свою ставку на Китай. Даже там, где Китай строго придерживается контракта – например, в отношении валюты и интеллектуальной собственности – он нарушает его дух. Таким образом, администрация Байдена и остальной мир имеют полное право пересмотреть условия сделки.
Америка и другие страны не имеют права препятствовать экономическому росту Китая, поскольку 1,4 миллиарда его граждан имеют право добиваться процветания и безопасности. Точно так же, Китай имеет право выбирать свою модель развития с собственным балансом между государством и рынком.
Однако, с учетом этих предостережений, Америка может – и должна – пересмотреть договор, заключенный десятилетия назад, с учетом изменившихся реалий. Чем больше Китай будет придерживаться правил, тем большую пользу от подобного пересмотра получат развивающиеся страны, которые смогут вести с ним торговлю.
Во-первых, Китай больше не является бедной страной, но его статус развивающейся страны дает ему право на благоприятный режим в соответствии с правилами мировой торговли. Этот статус необходимо отменить.
Во-вторых, Китай отошел от духа первоначального контракта, проводя политику обменного курса “разори соседа” (особенно с 2004 по 2010), что искусственно сохранило его экономическую конкурентоспособность. Эта проблема на время исчезла, но она начинает появляться снова.
Мир должен ответить на это посредством кодификации и обеспечения соблюдения правил манипулирования обменным курсом. А там, где граница между государственными и коммерческими структурами размыта – как в Китае – определение “чрезмерного” вмешательства следует расширить, включив в него покупку иностранной валюты как государственными банками, так и центральным банком.
В-третьих, соглашение о вступлении в ВТО от 2001 наложило на Китай обязательства в отношении его государственных предприятий (ГП). Но поскольку при Си, китайское государство играет гораздо большую прямую и косвенную экономическую роль, эти правила необходимо адаптировать, ужесточить и повысить их исковую силу. Например, что касается китайских инвестиций за рубежом, мир должен скептически отнестись к утверждениям Китая о том, что правительство отличается от государственных предприятий, поскольку последние руководствуются коммерческими принципами. Бремя доказывания должно быть возложено на Китай.
Что касается внутренних иностранных инвестиций, основная цель должна заключаться в обеспечении гораздо более справедливых условий игры. Таким образом, новые правила должны охватывать не только конкретно государственную политику, но и действия государственных предприятий, а также политику и практику государственных закупок Китая в целом.
Но сначала Байден должен убедить Китай согласиться на пересмотр контракта. В этом могла бы помочь немедленная отмена всех односторонних тарифов президента Дональда Трампа на китайский импорт. Администрация Байдена также могла бы оказать оперативную поддержку ВТО, одобрив выбор нового генерального директора организации и восстановив ее апелляционный орган. Также США могли бы заявить о своей готовности присоединиться к возглавляемым Китаем международным финансовым организациям, таким как Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, и положить конец монополии Запада на руководство Всемирным банком и Международным валютным фондом.
Помимо улучшения атмосферы, Байден должен рассмотреть свои тактические решения: односторонние, многосторонние и региональные. Теоретически он мог бы продвинуться еще дальше чем Трамп по одностороннему пути, пригрозив Китаю вернуться к договору, существовавшему до вступления в ВТО, согласно которому его доступ к рынку ежегодно бы пересматривался непостоянным, более протекционистским Конгрессом.
Но, как показал Чад Баун из Института международной экономики Петерсона, поскольку мир стал слишком зависимым от Китая, даже более ограниченная стратегия Трампа, в принятии против него ограничительных торговых мер, провалилась. Более того, успех обойдется слишком дорого: целостность глобальной торговой системы будет разрушена, а это в свою очередь подорвет полувековые международные усилия.
В распоряжении Байдена также многосторонний вариант пересмотра условий переговоров с Китаем в рамках усилий по возрождению ВТО, которая бездействует в большей части из-за враждебного отношения к ней Трампа. Проблема состоит в том, что Китай – как член ВТО, обладающий значительным влиянием – должен согласиться на любые изменения.
Поэтому администрация Байдена должна учитывать региональный маршрут, от которого отказался Трамп, когда он вывел США из Транстихоокеанского партнерства (ТТП) в 2017. Присоединение к его преемнику, Всестороннему и прогрессивному соглашению о Транстихоокеанском партнерстве (СПТП), позволило бы США более глубоко интегрироваться с остальной Азией и, возможно с участием Европы, тем самым снижая свою зависимость от Китая, в то же время, накладывая на него фактические издержки исключения.
У этой стратегии есть серьезные преимущества. Это создаст торговую зону, которая дополнит, а не подорвет международную торговую систему. И такой шаг не подлежал бы китайскому вето; фактически, это, скорее всего, вынудит Китай сесть за стол переговоров, потому что он не захочет, чтобы его держали в стороне от такого большого рынка. Но присоединение к CPTPP не будет безболезненным: это потребует от США поощрения большей либерализации торговли, чего возможно не позволят нынешние настроения внутри страны.
Недавнее подписание Всестороннего регионального экономического партнерства, Паназиатское соглашение о свободной торговле с участием Китая, может показаться сигналом об ином подходе, чем тот, что предлагается здесь. Но, по сравнению с Китаем, у азиатских стран меньше возможностей: они больше зависят от него и интегрированы с ним, и отказ Трампа от ТТП в 2017 оставил их без якоря для управления экономическими отношениями с Китаем. После Трампа, и учитывая растущую настойчивость Китая, азиатские страны могут согласиться или даже втайне надеяться, что США и Европа перезагрузят отношения с Китаем.
В любом случае, Байден не должен питать иллюзий: Китай имеет слишком важное значение для того, чтобы его игнорировать, но стоящие перед ним проблемы не поддаются легким решениям. Америка и мир должны подготовиться к долгому пути.
Автор Арвинд Субраманьян
Источник forbes.kz