Ситуация, которая озадачила экономистов: в какой момент серийные банкроты превратились в бастионы экономической устойчивости?
Министры финансов и руководители центральных банков, собравшиеся 9-15 октября в Марракеше на годовые собрания Международного валютного фонда и Всемирного банка, обсуждали чрезвычайное сочетание экономических и геополитических бедствий: война в Украине и на Ближнем Востоке, волна дефолтов в странах с доходами низкого и ниже среднего уровня, спад в Китае из-за проблем на рынке недвижимости, резкое повышение долгосрочных мировых процентных ставок – и всё это на фоне фрагментации и замедления роста мировой экономики , сообщает forbes.kz .
Но что больше всего удивило ветеранов-аналитиков, так это ожидавшее бедствие, которое не случилось (по крайней мере, пока): долговой кризис в развивающихся странах с новой рыночной экономикой. Несмотря на значительные проблемы из-за быстрого повышения процентных ставок и резкого укрепления доллара США, ни в одной из крупных стран этой категории, включая Мексику, Бразилию, Индонезию, Вьетнам, ЮАР и даже Турцию, не наблюдается острых долговых проблем, если судить по данным МВФ и по процентным спредам.
Такая ситуация озадачила экономистов. В какой момент эти серийные банкроты превратились в бастионы экономической устойчивости? Или, может быть, это просто затишье перед бурей?
Можно назвать несколько факторов, которые смягчили проблему. Во-первых, несмотря на ужесточение монетарной политики в США, бюджетная политика в этой стране по-прежнему крайне мягкая. Ожидается, что в 2023 году дефицит бюджета США составит $1,7 трлн, в то время как в 2022 году он равнялся примерно $1,4 трлн. К 2033 году, если не учитывать неопределённости, связанные с предложенной президентом Джо Байденом программой прощения студенческих долгов, дефицит федерального бюджета приблизится к $2 трлн.
В Китае дефицит бюджета тоже быстро увеличивается, а соотношение долга к ВВП удвоилось за минувшее десятилетие: согласно прогнозам МВФ, в 2027 году оно превысит 100%. При этом и Япония, и Китай продолжают проводить мягкую монетарную политику.
Тем не менее стоит признать и роль действий властей самих развивающихся стран. В частности, они весьма мудро проигнорировали призывы присоединиться к новому «Буэнос-айресскому консенсусу» по поводу макроэкономической политики. Вместо этого они решили проводить намного более благоразумную политику, которую предлагает МВФ в течение последних двадцати лет: это хорошо продуманная, улучшенная версия «Вашингтонского консенсуса».
Одной из заметных инноваций стало накопление больших объёмов валютных резервов с целью защититься от кризиса ликвидности в мире, в котором господствует доллар. Например, валютные резервы Индии сейчас равны $600 млрд, у Бразилии они колеблются около $300 млрд, а ЮАР накопила $50 млрд. Ещё один важнейший фактор: компании и правительства в этой группе стран воспользовались сверхнизкими процентными ставками, господствовавшими до 2021 года, и продлили сроки погашения своих долгов, что обеспечило им необходимое время для адаптации к новой норме – повышенным процентным ставкам.
Впрочем, главным фактором, способствовавшим устойчивости развивающихся стран с новой рыночной экономикой, стал акцент на независимости центральных банков. Когда-то эта концепция была мало кому известной научной идеей, но за последние двадцать лет она превратилась в общемировую норму. Этот подход, который часто называют «таргетированием инфляции», позволил центробанкам развивающихся стран обрести автономность, хотя они регулярно обращают на валютные курсы больше внимания, чем требуется согласно любым моделям инфляционного таргетирования.
Благодаря укреплению своей независимости, многие центробанки в развивающихся странах начали повышать процентные ставки задолго до того, как это стали делать их коллеги в развитых странах. Тем самым они сразу оказались «впереди кривой», а не в числе отстающих. Кроме того, монетарные власти ввели новые нормы регулирования с целью уменьшить валютные дисбалансы. В частности, они потребовали от банков привести в соответствие свои активы и пассивы, номинированные в долларах, для того чтобы гарантировать, что в случае внезапного укрепления доллара долговая устойчивость не окажется под угрозой. Компании и банки должны теперь выполнять намного более строгие требования к отчётности о своих международных долговых позициях, что помогает властям получить более чёткие представления о потенциальных рисках.
Кроме того, развивающиеся страны не купились на идею, будто долги – это бесплатный ланч, хотя эта идея глубоко проникла в дискуссии об экономической политике в США, в том числе в научной среде. Идея, будто постоянное финансирование за счёт дефицита ничего не стоит благодаря вековой стагнации, это не продукт трезвого анализа, а проявление бесплодных мечтаний.
В описанной тенденции есть исключения. Например, Аргентина и Венесуэла отвергли рекомендации МВФ, касающиеся макроэкономической политики. За это их активно хвалили американские и европейские прогрессисты, но результат оказался предсказуемо катастрофическим. Аргентина, со своими вялыми темпами экономического роста, сейчас пытается справиться с безудержной инфляцией, превышающей 100%. А Венесуэла после двадцати лет коррумпированного авторитарного правления пережила самый сильный в современной истории обвал ВВП в мирное время. Очевидно, что «Буэнос-айресский консенсус» был мертворождённой идеей.
Да, конечно, не во всех странах, отвергнувших макроэкономический консерватизм, случился крах. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган сдерживал рост процентных ставок, несмотря на высокие темпы инфляции, а руководителей центробанка, которые выступали за повышение ставки, увольнял. Но хотя инфляция в стране приближается к 100%, и многие предсказывают неминуемый финансовый кризис, темпы роста экономики в Турции остаются вполне уверенными. Это доказывает, что из любого правила бывают исключения, но маловероятно, чтобы подобные аномалии продолжались бесконечно.
Сохранят ли развивающиеся страны свою устойчивость, если, как многие подозревают, период высоких мировых процентных ставок продолжится и в обозримом будущем из-за роста оборонных расходов, перехода к зелёной экономике, популизма, высокого уровня долгов и деглобализации? Наверное, нет. Уровень неопределённости сейчас крайне высок. И тем не менее пока что экономические показатели этих стран нельзя назвать иначе как выдающимися.
Автор Кеннет Рогофф
Источник forbes.kz