Компьютерная телепатия, продолжительность жизни свыше 150 лет, загрузка человеческого мозга в электронные девайсы – похоже на темы неизданных продолжений «Матрицы». Однако после разговора с Диной Буркитбаевой эти сценарии перестают казаться такими уж фантастическими
Фото: Андрей Лунин
Крупнейшие мировые державы, в том числе Китай и США (где проживает девушка), уже вовсю инвестируют в развитие соответствующих технологий и стремительно приближают будущее, раньше казавшееся нереальным. Сама же Дина инвестирует в знания, необходимые для работы в лидирующих отраслях, и планирует использовать их в решении важнейших проблем цивилизации.
Дина родилась и выросла в Алматы. В 9 классе поступила в Академию Филлипса Andover – одну из самых престижных американских школ, где в свое время учились многие общественные деятели, в том числе оба президента Буша. Высшее образование девушка получила во входящем в Лигу плюща Корнелльском университете (изучала экономику и градостроительство), III курс которого также провела по обмену в Оксфорде. В 21 год Дина была приглашена на программу «2+2» Гарвардской бизнес-школы – фактический аналог советской системы «аспирантура + стажировка», в рамках которой сначала работала в инвестиционном банке JPMorgan и консалтинговой компании McKinsey.
Однако с 2013, уже будучи на MBA, стала трудиться над созданием собственного бизнеса. Им после тестирования множества идей в итоге стало приложение для записи в салоны красоты TRU, SaaS-проект (software as a service – программное обеспечение как услуга) для малых и средних бизнесов. С 2015 Дина развивала стартап в роли СЕО в Сан-Франциско. Штат сотрудников компании вырос до девяти человек, а приложение появилось в еще четырех крупных городах США (Лос-Анджелесе, Бостоне, Чикаго, Нью-Йорке), в каждом из которых охватило порядка 50% местных салонов. Но спустя три года, когда TRU Book, казалось, только набирало обороты, команда приостановила работу, продав технологию.
- Расскажите, чем было вызвано это решение.
– За три года, которые мы строили бизнес, стоимость привлечения клиента для нас выросла в 3 раза, в результате чего, естественно, снизилась доходность. Это связано с тем, что конкурировать за внимание нашей целевой аудитории – женщин в крупных городах с хорошим достатком – стало все сложнее. Компании самых разных отраслей, включая гигантов вроде Facebook и Google, таргетировали именно эту группу, из-за чего выросла цена рекламы. С такой проблемой в США сейчас сталкиваются все технологические стартапы, ориентированные на потребителя. Шансов на успех в конкуренции с большими компаниями с деньгами гораздо меньше, чем лет 5–10 назад.
- Как этот опыт сказался на вашей дальнейшей карьере?
– Для меня всегда было важно развить в себе навыки решения проблем и менеджмента. В Гарвардской бизнес-школе мы читали многочисленные бизнес-кейсы разных индустрий, сталкивающихся с вызовами. В McKinsey каждые три месяца с группой консультантов переходили в абсолютно новый проект, с новой компанией и в новой отрасли. Благодаря этому во мне выработались гибкость и способность критически мыслить, чтобы решать задачи вне зависимости от того, какие они и в какой отрасли возникают. То же самое со стартапом. Когда мы строили TRU, новый продукт с бизнес-моделью, которую в отрасли еще никто не сделал успешно, то постоянно оценивали и при необходимости меняли свои методы. Все это помогало и продолжает помогать мне видеть и находить правильные решения, например, в блокчейне, индустрия которого развивается в 10 раз быстрее, чем те же потребительские технологии.
- К слову, о блокчейне. Как вы оказались в этой сфере?
– Я уже много лет любительски вкладываю деньги в криптовалюту, интересуюсь темой цифровых денег и верю, что за ними будущее финансовой системы. После того как я отошла от дел TRU, я решила больше узнать о блокчейне не только как о фундаментальной технологии криптовалюты, но и об ее применении в других отраслях. Два месяца изучала эту тему, после чего была приглашена разработать и читать курс о блокчейне в Product School (коммерческая бизнес-школа в США. – F). Как раз в это время также получила приглашение от компании ThunderCore стать ее первым продакт-менеджером. Там в течение полугода я работала над созданием самой блокчейн-платформы и построением экосистемы и сообщества разработчиков. И уже потом перешла к нейротехнологиям.
- Что вас привлекло в этой сфере?
– Один из вопросов, который долгое время не дает мне покоя, звучит так: почему сегодня мы можем посылать людей в космос и строить роботов, но до сих пор до конца не понимаем свой мозг и продолжаем страдать от заболеваний, связанных с ментальным здоровьем? Ведь это огромная проблема. Согласно официальной статистике, один из пяти взрослых в США страдает расстройствами психического здоровья, которые к тому же являются основным фактором ограничения дееспособности среди людей моложе 40. Более того, проблемы ментального здоровья для США ежегодно обходятся в $200 млрд в виде потери работоспособности и затрат здравоохранения. Глобально же эта цифра к 2030 году может достичь $6 трлн, ведь с вызовом сталкиваются не только развитые страны. В Китае, например, с расстройствами психического здоровья живут около 170 млн людей, что существенно влияет на производительность труда, необходимую для развития и экономической конкурентоспособности страны. При этом основные методы лечения – психотерапия и прием медикаментов – не всегда эффективны. Лекарства, существующие уже несколько десятилетий, если помогают, то имеют много побочных эффектов. Вокруг ментального здоровья в целом очень много стигмы, хотя забота о нем ничем не отличается от контроля физического состояния. У нас есть тело и разум, и оба нуждаются в периодической поддержке. В ближайшие 5–10 лет проблему смогут решить нейротехнологии – прогресс в отрасли как никогда близок к тому, чтобы выйти за пределы лабораторий и исследовательских центров и стать доступным потребителям.
- Какие именно есть решения?
– Приведу один пример. Для двух третей людей, страдающих депрессией, первый прописанный врачом антидепрессант, как правило, не работает. Для одной трети – хоть и оказывает положительное влияние поначалу, перестает действовать при длительном употреблении и, как правило, не работает. Новая нейротехнология транскраниальной магнитной стимуляции (ТМС – неинвазивно стимулирует кору головного мозга с помощью магнитных импульсов. – F), как показывают исследования, как раз помогает пациентам, не восприимчивым к медикаментам. Причем до 60% из них полностью излечиваются.
- Как вы перешли от заинтересованности нейротехнологиями к тому, чтобы связывать с ними свою дальнейшую карьеру?
– Здесь помог опыт в McKinsey. Сначала, как и все, искала информацию онлайн, читала доступные материалы. Через них находила экспертов, у которых можно было узнать о существующих методах применения технологий. Среди тех, с кем я общаюсь, не только ученые, но и психиатры, лекари, биохакеры. И вот сейчас я прохожу курс медицинской неврологии в Duke University, изучая базовую науку того, как работает мозг. Я не собираюсь становиться ученым, но хочу быть проинформированной и иметь базу знаний, чтобы работать в этой сфере и находить лучших специалистов для сотрудничества.
- Какие сферы применения нейротехнологий помимо медицины перспективны сегодня?
– В бизнесе есть много возможностей. Так, популярным сейчас становится нейромаркетинг. Компании выделяют большие деньги на то, чтобы лучше понимать своих клиентов и видеть, что происходит в их мыслях при виде той или иной рекламы или продукта. Часто клиенты даже сами не подозревают, о чем думают, но машина считывает активность нейронов через хэдсеты. Другая перспективная индустрия – гейминг. Для создателей игр важно понимать, как сделать свой продукт более интересным. Понимая, что происходит в режиме реального времени в голове игрока, они могут эффективно менять сюжет или добавлять новых персонажей. И эти мельчайшие изменения для создателей видеоигр могут вылиться в сотни миллионов долларов прибыли. Если говорить более масштабно, то благодаря нейротехнологиям возможно продление человеческой жизни. Основной вопрос здесь ведь не в физическом здоровье, а в том, чтобы сохранить к 150 годам здравый ум. А сегодня ученые очень близки к открытию, как победить болезнь Альцгеймера и другие возрастные недуги. В каком-то роде мы движемся и к достижению бессмертия. Есть также шансы, что мысли человека можно будет видеть как активность нейронов. При достаточной информации о том, какие нейроны отвечают за определенные эмоции, можно будет считывать то, о чем он думает. Следующим же шагом будет возможность записывать мысли в виде кода – комбинации из 1 и 0 – и загружать их на электронный носитель. В конце концов после биологической смерти человека его разум сможет жить отдельно в другом биологическом существе или даже киборге. Конечно, сейчас это звучит нереально, но некоторые компании уже начали работу в этом направлении.
- Например?
– Открыто пока об этом мало кто говорит, но нам точно известно, что Илон Маск и Марк Цукерберг вкладывают деньги в изучение использования нейротехнологий в жизни людей. Маск создал компанию Neurolink, которая строит машину, способную подключить мозг человека к искусственному интеллекту. Facebook запустил исследовательскую лабораторию Building 8. О ее проектах не распространяются, но ясно, что все они в сфере коммуникации мыслей, между людьми и между людьми и машинами. Телепатия трех человек, кстати, уже возможна. Удачный эксперимент недавно прошел в Корнелльском университете, где я училась.
- Страшно подумать о том, какие у этого могут быть риски…
– Конечно, если использовать технологию неправильно. Тут могут быть и вопросы приватности, и угроза независимости жизни человека, и нейротерроризм. Базовый нейроимплант на самом деле уже существует – это беспроводные наушники, которыми сейчас все пользуются. В скором времени в них вставят биосенсоры, которые будут считывать огромное количество информации и, возможно, смогут эту информацию вновь переносить в наш мозг.
- И мы спокойно допустим это?
– Посмотрите даже на скандал с Facebook. В свое время мы, как потребители, охотно делились с компанией своей личной информацией, так как взамен получали огромную ценность в виде бесплатной платформы для общения с людьми во всем мире. Но никто тогда не говорил, что с помощью этой информации на нас будет нацелена соответствующая реклама и что в итоге соцсеть сможет сделать что-то настолько глобальное, как повлиять на выборы президента. Сейчас мы явно не можем предвидеть всех последствий, но, как и со всеми новаторскими технологиями, они очевидно будут.
- Как успех страны в развитии нейротехнологий будет влиять на ее конкурентоспособность?
– Если предположить, что нейротехнологии смогут помочь нам думать в миллионы раз быстрее, использовать большую часть мозга, подключаться к искусственному интеллекту, то, конечно, у лидирующих стран и элиты из передовых компаний сформируется огромное преимущество. Это не сформирует новый социальный или экономический класс, а создаст новую, некоторые могут даже сказать, превосходную расу. Уже сейчас страны, у которых нет возможностей развивать технологии у себя или не достает местных талантов, инвестируют в компании с доступом к технологии. Ведь это решит, будет ли у их населения доступ к «элите будущего». Вероятно, у этой новой элиты появятся преимущества на всех фронтах – они не только будут богаче, но и смогут жить дольше, продлить активную стадию жизни, повысить свои интеллектуальные, умственные и эмоциональные способности.
- Вы планируете запуск своего бизнеса, связанного с нейротехнологиями?
– Я работаю над несколькими проектами, но пока не могу анонсировать их. Могу сказать, что они будут в этой области.