Заместитель премьер-министра Казахстана – о проблемах, вызовах и перспективах , сообщает forbes.kz .
Фото: © Бауыржан Жуасбаев
Заместитель премьер-министра Казахстана Серик Жумангарин рассказал о том, грозят ли Казахстану вторичные санкции, о российском бизнесе в казахстанском агросекторе, а также о том, почему сложно поддерживать производителей сахара, будет ли в стране дефицит яиц из-за поставок в Россию и как сделать мясо дешевле для потребителей.
Серик Макашевич, одна из тем, активно обсуждаемых в обществе и не всеми до сих пор понимаемых, – переход Казахстана на единый часовой пояс UTC+5 в ночь на 1 марта 2024 года. Уже много об этом говорилось, но все же хотелось услышать от вас: какие доводы учитывало правительство, принимая такое решение?
– Вопрос перехода на единый часовой пояс в обществе поднимается достаточно давно. Исторически мы жили в часовых поясах UTC+4 / UTC+5, потом, после введения в 1930-х годах декретного времени и добавления еще одного часа, перешли на часовые пояса UTC+5 / UTC+6. Сейчас Казахстан просто возвращается в свое UTC-время, максимально приближенное к естественному солнечному времени, естественное для нашего 75-го меридиана. Полезно это или вредно для здоровья человека, должны разъяснить специалисты и научное сообщество. Мы к ним обращались чуть ли не с 2021 года и, опираясь на их ответы и зарубежные исследования, вопрос вреда здоровью сняли.
Единое время по всей стране очень удобно с точки зрения логистики производства, организации хозяйственной деятельности, экономики процессов. Сейчас время имеет немного другую ценность, оно является базой для многих процессов. Например, банковских. И банкам тоже нужно быть готовыми к переходу – вероятно, сделать таймаут в транзакциях в ночь на 1 марта либо переводить время не в 12 ночи, когда многие пользователи еще активны, а под утро. Для банков сделаем дополнения по переходу.
Будем ли мы потреблять больше электроэнергии из-за перехода? В декабре в Алматы, например, в пять часов вечера уже будет темно.
– Утром будем меньше потреблять электроэнергии, естественно, а вечером – больше. Минэнерго сообщило: суточное потребление электроэнергии, возможно, увеличится на 0,15%. Я попросил эту цифру перепроверить. Если она соответствует действительности, то это несущественное увеличение, и серьезно на какие-то процессы не повлияет.
Мы провели большую работу, учли различные позиции, пригласили экспертов и т.д. Пока не видим серьезных оснований для того, чтобы сказать, что правительство в чем-то ошиблось. Все, что мы учли, не приводит к отрицательным последствиям. Пока видим только плюсы и преимущества от перехода на UTC+5.
Санкции
Спецпосланник ЕС по санкциям Дэвид О'Салливан во время визита в Казахстан в ноябре 2023 года говорил о том, что реэкспорт одних товаров через Казахстан в Россию снизился, но в то же время реэкспорт других – таких как интегральные схемы, оперативная память, оборудование с оптическим прицелом и т.д. – вырос. Насколько Казахстан в принципе способен контролировать ситуацию с реэкспортом таких товаров?
– О'Салливан говорил о товарах, которые применяются в различного рода вооружениях. Под санкциями сейчас находятся, если я не ошибаюсь, свыше 7 тыс. кодов товаров. Это практически весь объем импорта из третьих стран в Казахстан. Мы сказали: «Коллеги, мы не можем остановить торговлю». Тогда нам сократили перечень – до 45 кодов ТН ВЭД на уровне шести знаков. Мы сказали, что поработаем по списку, и включили эти санкционные товары в систему экспортно-импортного контроля. Статистику анализируем постоянно.
В целом Казахстан импортирует товаров из третьих стран на $45 млрд, из санкционного списка – на $35 млрд, в том числе приоритетных товаров, из 45 кодов – на $1,3 млрд. Эти товары – роутеры, серверы, микросхемы, системы передачи информации, звука, изображений, коммутаторы и так далее – применяются не только в военных целях, но и в повседневной хозяйственной деятельности, в производстве. У нас активно развивается промышленность, достаточно много есть производств, которые в чистом или «переработанном» виде поставляют эти товары за рубеж. Суммы разные, от $50 млн до $300 млн – каждый случай нужно рассматривать по отдельности.
Есть один интересный нюанс: из $1,3 млрд импорта товаров, входящих в список 45 кодов ТН ВЭД, примерно половина поступает из стран, которые сами же и ввели санкции. Причем большинство этих поставок идут в рамках стабильных, создаваемых на протяжении многих лет договоренностей между казахстанскими и зарубежными компаниями, и никто менять эти отношения не собирается. Siemens, например, поставляет в Казахстан турбины. Сейчас вот узбекский Artel в Карагандинской области открывает завод по выпуску стиральных машин и другой бытовой техники – он будет получать микросхемы.
Фото: © Бауыржан Жуасбаев
Если резюмировать позицию Казахстана, то…
– Наша позиция такова: Казахстан не поддерживает никакие односторонние санкции и не участвует в этих соглашениях, но соблюдать их мы будем. Подход чисто прагматический: нам экономически невыгодно оказаться под санкциями. У казахстанской экономики нет такого запаса прочности, чтобы находиться в экономической изоляции на протяжении многих лет. К тому же торговля вместе с транспортом и складированием дает 20% нашего ВВП, в этой сфере работают, по разным оценкам, от 1,5 млн до 2 млн человек.
Мы свою позицию донесли до всех наших партнеров, все объяснили господину О′Салливану, представителям американских и европейских ведомств, ответственных за введение санкций. Все всё понимают, никто не требует от нас невозможного. Но они, конечно, все равно обеспокоены, говорят, вы начали потреблять большое количество бытовой техники – стиральных машин, холодильников.
В которых используются микросхемы.
– Были такие «теории заговора», что якобы стиральные машины поставляются только из-за микросхем. Я считаю это полной чушью: если надо будет, найдут более дешевые способы завезти микросхемы, чем покупать стиральные машины, вытаскивать микросхемы и выбрасывать стиралки.
Раньше мы получали бытовую технику из России: заводы и дистрибьюторы находились там. Но мировые производители ушли из этой страны – мы стали ввозить эти товары напрямую из Китая, Вьетнама. Импорт увеличивается, потому что и внутренний спрос растет: люди меняют старую бытовую технику на новую, население Казахстана прирастает, появляются новые семьи, развивается жилищное строительство. Да, изменение товаропотоков есть, к нам пошли потоки товаров, но для этого имеются серьезные основания. Меняется логистика, вот, к примеру, Kia строит завод по выпуску автомобилей в Казахстане. Насколько я знаю, это первый или второй раз в истории, когда Kia строит за рубежом свой завод. И это следствие изменения логистики. Все это объясняем нашим партнерам.
Кооперация с Россией
На форуме межрегионального сотрудничества в ноябре 2023 года вы сказали, что кооперация Казахстана и России в АПК играет важную роль в защите от угроз продбезопасности и на фоне нарушенных цепочек поставок. Каким образом тесная кооперация с Россией – в условиях санкций и с учетом того, что РФ в принципе в любой момент может закрыть свой рынок для нас, – поможет Казахстану выстроить продовольственную безопасность?
– Мы применяем термин «Продовольственная обеспеченность», в этом суть. Россия исторически наш партнер. Можно говорить что угодно, но мы не можем не кооперироваться, не сотрудничать и не рассматривать какие-то будущие отношения без России. Поскольку между нашими странами самая протяженная в мире граница, у нас есть исторические связи, общность, кооперационные связи. И самое главное – схожие климатические пояса, характеристики почвы, научные школы. Это все накладывает отпечаток на взаимодействие: в аграрной сфере мы и конкурируем друг с другом, и дополняем друг друга. Но если говорить откровенно, то в последние годы, конечно, проигрываем соседу в развитии сельского хозяйства, поскольку этим вопросом Россия занималась с 2014 года и достигла в этом впечатляющих успехов. Нам надо брать пример с России в том, как там организовывают и поднимают сельское хозяйство. Реально мы этим сейчас и занимаемся.
Кооперация нужна прежде всего в научной сфере. Очень активно с российскими учеными сейчас взаимодействуют специалисты Национального аграрного научно-образовательного центра (НАНОЦ), и мы это поощряем. Частные хозяйства на севере и западе Казахстана используют семена, привезенные из России. Кроме того, мы покупаем в соседней стране гербициды, удобрения, технику для сельского хозяйства. У нас есть кооперация, связанная с приходом российского бизнеса в проекты на территории Казахстана…
Например, Таразский сахарный завод купила российская группа «Доминант».
– Да. «Доминант» – это большой концерн, у него более 20 сельхозпредприятий, семь сахарных заводов. Российская компания «ЭКО-культура» зашла в наш тепличный бизнес, и я лично принимал господина Рудакова (Александр Рудаков – основатель агропромышленного холдинга «ЭКО-культура» – F). Сейчас он строит теплицу на 50 га в Келесском районе Туркестанской области, думаю, в 2024 году уже сдаст объект. А вообще у него в планах – построить в Казахстане теплицу площадью до 500 га. Он собирается экспортировать в Россию минимум 25 тыс. тонн помидоров, часть урожая оставлять на внутреннем рынке Казахстана. Мы ему помогаем с подведением воды, газа.
Выход российского бизнеса на наш рынок я считаю правильным. Россия для нас в любом случае якорная страна с точки зрения сбыта. Как и весь ЕАЭС: 190 млн человек – это огромный рынок. Товарооборот с Россией в 2022 году составил $27 млрд, в 2023-м немного упал, но, думаю, на $26 млрд по году выйдем. Замечу, что $3,5 млрд из этой суммы – это оборот по аграрным товарам. Это возможность нашим фермерам производить и хорошо зарабатывать, продавая свою продукцию.
Фото: © Бауыржан Жуасбаев
Но как быть с тем, что Россия легко закрывает для нас свой рынок, когда ей это нужно?
– Все страны вынуждены применять протекционистские меры. Но это тенденция такая: сейчас весь мир занимается протекционизмом. Деглобализация налицо, не только в отношении Казахстана и России на пространстве Евразийского союза. Это связано с проблемами, которые возникают в хозяйственной деятельности, и этот вопрос, я считаю, политизировать не надо.
В любом случае получается, российский бизнес создает в Казахстане агропредприятия, не казахстанский. Вы в этом никаких угроз не видите?
– Это международная практика. Без инвестиций нет будущего, нет развития, каждая страна приветствует инвестиции. Инвестиции – это значит, что какой-то важный проект сделают за счет другой стороны, производимая им продукция пойдет в зачет валового внутреннего продукта, а это один из основных макроэкономических показателей. Это выгодно государству. Оно не тратит собственные средства на создание проекта и может направить средства на другие цели.
Другое дело, что мы иногда сильно увлекаемся прямыми иностранными инвестициями и забываем об инвестициях в основной капитал, которые делают наши бизнесмены. Это сейчас, может быть, даже важнее прямых иностранных инвестиций. Но мы местных бизнесменов тоже очень хорошо поддерживаем. У нас в этом вопросе планы грандиозные.
Сахар
В марте 2023 года участники ЕАЭС одобрили «сахарную квоту» для Казахстана: беспошлинный ввоз 350 тыс. тонн сахара-сырца в 2024 году. Но в январе 2024-го Кыргызстан вдруг высказался против. Почему? Что случилось за это время?
– У нас же торгово-экономический союз, мы торгуемся. Ну, я думаю, дадут нам эту квоту – 300 тыс. тонн сахара-сырца беспошлинно завести (интервью мы записывали до того, как Казахстану одобрили квоту – F). Речь идет о том, чтобы пошлину 5% сделать нулевой. Договоримся, что-то взамен дадим. Каждый год выносим этот вопрос, и каждый год [одобрение] проходит с небольшим скрипом. Но это не тот вопрос, в котором государства стоят намертво.
В вопросах продовольственной безопасности мы обычно стараемся друг друга услышать и всегда найти компромисс. Вот, например, недавно мы поддержали Россию на беспошлинный ввоз 100 тыс. тонн говядины, 160 тыс. тонн куриного мяса, 1,2 млрд яиц из других стран. В России цены начали расти, в стране «поймали» кое-какие птичьи болезни, поэтому по яйцу и мясу образовался небольшой дефицит. Коллеги попросили поддержать, никому ведь не нужно, чтобы цены росли. Мы поддержали, потому что сами в такой же ситуации бывали.
Казахстан тоже будет поставлять в Россию куриные яйца. Это не вызовет дефицит этого продукта в Казахстане?
– 1,2 млрд яиц – это квота на беспошлинный ввоз на территорию РФ из других стран, не входящих в состав ЕАЭС. Со своей стороны, Казахстан поддержал Россию экспортом дополнительного объема яиц, порядка 1 млн штук в месяц. У нас обеспеченность внутреннего рынка яйцом отечественных птицефабрик на уровне 98%, производители экспортируют яйца в Россию, Афганистан, Кыргызстан. Так что дефицит нам не грозит.
В ноябре 2023-го запустили простаивавший несколько лет Аксуский сахарный завод. Президент сказал, что на это из областного бюджета выделили 12 млрд тенге с 2017 года. Это возвратные средства? Почему потребовалась такая сумма?
– Почти 12 млрд тенге выделили через СПК «Жетысу». СПК является акционером ТОО «Аксу Кант» с долей 49%, соответственно, деньги свои вернет через продажу сахара. Я не вижу там особых проблем. Когда в свое время ставили этот завод, сделали не очень удачно: туда не подвели газ и не проложили железную дорогу, потому что «тащить» инфраструктуру было очень далеко. Завод долго ремонтировался, новейшее оборудование там установили. Сейчас это самый модерновый сахарный завод в Казахстане. С 2022 года он простаивал из-за нехватки отечественного сырья – сахарной свеклы. Это сырье выращивается и перерабатывается сезонно. Для того чтобы завод не простаивал в промежутках, там совместно с украинской компанией ООО «ТИСЭР» установили линию по переработке сахарного тростника мощностью 10 тыс. тонн в месяц. Будет работать на импортном сырье.
В Ассоциации пищевой и сахарной промышленности жаловались, что принятый осенью 2022 года комплексный план развития отрасли не работает.
– Мы сахарные заводы поддержали очень серьезно, в 2023 году выделили льготные кредиты на сумму 14,3 млрд тенге под 0,1% для того, чтобы они закупили тростниковый сырец. По четыре-пять СПК за каждым сахарным заводом закрепили, СПК сделали предоплату. Единственное, после того как Таразский сахарный завод был выкуплен российским акционером, мы выделенные ему деньги вернули. Кроме того, сахарные заводы получили ту самую тарифную льготу на беспошлинный ввоз 350 тыс. тонн тростникового сырца. Выбрать ее полностью они не смогли из-за резкого роста биржевых цен на сахар-сырец.
Сейчас идет пролонгация договоров между заводами и СПК, вопрос – на каких условиях. В 2023 году мы договаривались при цене 460 тенге за килограмм, сейчас цена на свекловичный сахар резко упала – до 310-340 тенге за кг, поэтому СПК не согласны по 460. Они торгуются, каждый со «своим» заводом. Аксуский сахарный завод, например, не хочет снижать цену. Ну тогда придется вернуть СПК деньги, – это справедливо, – и работать на свой страх и риск.
Вообще сахарные заводы, которые работают на сахарном тростнике, очень тяжело поддерживать. Этот сахар по сравнению со свекловичным неконкурентоспособен. Государство даже готово установить минимальный уровень оптовой цены на него для того, чтобы поддержать сахарные заводы, потому что сахар – это один из основных товаров, товар-маркер, товар-раздражитель. В продуктовой инфляции, которая складывается из роста цен на социально значимые продовольственные товары, сахар «весит» примерно 10%. Сахар всегда должен быть в достаточном количестве, желательно по комфортной цене и особенно – в весенне-летний период. Как сказал мне один из наших руководителей, Серик, казахстанцы не должны друг другу на свадьбах дарить мешки с сахаром.
Необходимо сделать синергию между заводами и фермерами. Либо завод сам должен стать фермером, то есть выращивать сырье, либо завод и фермеры должны договориться о справедливом разделении. Мы сейчас будем работать над тем, чтобы сахарным заводам предоставлять дополнительные площади для выращивания сахарной свеклы, фермерам – возможность получения справедливой цены на рынке. Дорожная карта по сахарной отрасли предполагает, что мы выйдем на обеспеченность собственным сахаром на 43% к 2026 году, это, прямо скажу, слабоватая цель. Я дал поручение все пересмотреть и сделать так, чтобы Казахстан на 100% обеспечивал себя своим сахаром. Чтобы закрыть эту тему раз и навсегда.
Социально значимые продукты
В 2024 году 19 продовольственных товаров – так называемых СЗПТ – в два этапа исключат из категории социально значимых. Почему?
– Вы как потребитель чувствуете, что цены успокоились? На каждый Новый год у нас цены скакали, даже в благополучное время. А этот Новый год прошел спокойно, никакого всплеска цен не было. Цены растут всегда, и нормальная инфляция – на уровне 5-6%, к чему мы и идем, – благотворно влияет на экономику.
Есть такая группа товаров, которые человек купит всегда, даже если они будут дорожать. Они называются «товары Гиффена». Эти 19 товаров (СЗПТ) в общей корзине продовольственной инфляции «весят» примерно 12%, а в общей инфляции – всего 4%. К концу 2023 года инфляция в Казахстане составила 9,8%. Доля 19 СЗПТ в ней совсем не большая, но это товары-маркеры, и психологический эффект от роста цен на них тяжело недооценить и переоценить. Если государство где-то дает слабину, возникает дефицит, то рынок мгновенно реагирует ценами на вот эти 19 товаров. Когда люди видят, что эти товары дорожают – дорожает все. Поэтому эти товары мы никогда не выпустим из поля зрения, государство должно обеспечивать производство этих товаров, и желательно на 100%. Мы себе ставим задачу – на 80%. И сроки у нас достаточно жесткие: два-три года.
Когда государство перестанет регулировать цены на 19 СЗПТ, эти товары подорожают?
– Цены на эти товары не регулируются. Когда люди говорят о том, что мы регулируем цены, они просто не знают, что такое регулировать цены. Согласно законодательству, для того, чтобы регулировать цены, нужно сначала установить пороговые значения цен, которые являются просто индикатором: никто никого не заставляет продавать именно по таким ценам. Но если в течение определенного срока, около 30 дней, цены держатся выше установленных пороговых значений, то акиматы могут ввести предельные цены. Но это не регулирование. Сейчас речь идет о том, чтобы отказаться от пороговых и предельно допустимых розничных цен на СЗПТ. Но – повторюсь – эти товары мы никогда не выпустим из поля зрения.
Вообще у нас есть более мягкие рычаги воздействия: торговая надбавка на каждой ступени в цепочке продаж не должна превышать 15%. А чтобы урегулировать сами ступени, мы убираем непродуктивных посредников. Цепочки рассматривает региональная комиссия. Например, птицефабрика продает в месяц 12 млн яиц, из них 4 млн – физическому лицу, которое не является субъектом предпринимательства. Физическое лицо продает эти яйца дальше. Понятно, птицефабрике выгодно, потому что она получает кеш. Но так делать нельзя. В эту схему вместо физического лица должна войти социально-предпринимательская корпорация. Мы подготовили приказ, определили девять видов товаров, которые СПК должны брать напрямую у производителей. В списке – и яйцо. Но яйцо очень тяжело хранить, поэтому приходится работать с посредниками, при условии, конечно, что они продуктивные.
Траты на продукты
В обществе давно обсуждается проблема: казахстанцы много тратят на продукты питания.
– В адрес правительства звучит такая критика, что простой человек 50% своего дохода тратит на продукты питания. Мы с коллегами сделали анализ. Это правильная цифра, но только речь идет не о доходах, а о потребительских расходах, которые включают не только покупку продуктов питания, но и другие траты – покупку непродовольственных товаров, перечисление денег детям, уплату налогов и т.д. Если говорить именно о доходах, то траты на продукты питания занимают в них 23-25%. Но четверть – это тоже немало, честно говоря.
Если подробнее посмотреть, из чего состоят траты на продукты питания, эти самые 50% потребительских расходов, то из них 17% – это мясо, включая курятину, 8% – все, что производится из зерна (хлеб, крупы, каши и т.д.), 5% – молоко и молочные продукты, 4% – овощи, 4% – фрукты, 4% – сахар. И это те продукты, которыми мы должны сами себя полностью обеспечивать.
Все же продукты питания в Казахстане дорогие. Например, мясо. И не всегда качественные, что показал уход McDonald′s из Казахстана в 2023 году.
– Мясо у нас дорогое, согласен. В стране, которая имеет самое большое в мире количество пастбищ на душу населения – 183 млн гектаров, мясо должно стоить дешевле. На внешних рынках наш продукт в высоком ценовом сегменте очень конкурентен, наше мясо охотно берут. Оно считается «эко», потому что у нас не колют животных химией, но, честно говоря, не от хорошей жизни, а просто от недостатка этой химии.
Недавно мы съездили в Австралию и посмотрели, как работают местные животноводы. С рождения и месяцев до шести они держат теленка на молочном подкорме. После этого у нас теленок помещается на стойловое содержание на откормплощадку, а в Австралии его отправляют на пастбище, где он набирает нужный вес, и затем, для получения последних 100 кг, его докармливают зерном. Поэтому в Австралии мясо получается дешевле, чем в Казахстане. Пастбища там организуют не так, как у нас, а по ротационному методу. Это когда территория пастбища разбивается на шесть-восемь секторов, и животные пасутся, переходя по секторам. Сначала скот пасется в одном секторе, а когда травы становится меньше, его перегоняют в другой загон. И так животные переходят из сектора в сектор. В результате земля удобряется естественным способом и эффективно поедаются травы, что позволяет предотвратить деградацию пастбищ, и скот при этом получает максимальное количество питательных веществ из травы. Вся территория пастбища огораживается. Конечно, ставить изгородь недешево, но это решает множество проблем. Мы сейчас одобрили пять-шесть хозяйств, которые начинают этот проект, и заложили на него 117 млрд тенге. Но это не значит, что мы другие проекты не поддержим.
Серик Макашевич, заключительный вопрос. Ситуация с Россией повлияла каким-то образом на товарооборот Казахстана с другими странами?
– По официальной таможенной статистике, товарооборот Казахстана с Европейским союзом – больше $40 млрд (одна только Италия – порядка $16 млрд). С Китаем показатель достиг $31,5 млрд, и Китай вышел на второе место в товарообороте после ЕС, а как отдельная страна – на первое (в 2023 году было $24,5 млрд, правда, сейчас начали проигрывать Китаю в сальдо – минус $2 млрд). С Россией у нас по году будет $26-27 млрд. Очень радует, что четвертое место взяла Южная Корея – $6 млрд, с этой позиции она подвинула Турцию. Это говорит о том, что тренды меняются и что вот это направление – юго-восточное – становится основным. При этом нельзя умалять значение Узбекистана – это $4,4 млрд товарооборота и Франции – $4,2 млрд.
Нам надо понимать, какие продукты питания и в каком виде предпочитают в этих странах – и перестраивать свое производство. В те же Штаты, например, зерно или муку не повезешь, а вот крахмал или, скажем, желатин, или другие продукты глубокой переработки там купят охотно. Одним словом, кто «держит» рынки в своих руках, тот определяет ситуацию. Над этой задачей мы сейчас очень активно работаем.
Автор Елена Тумашова
Источник forbes.kz