Профит из текущей монетарной политики извлекают лишь финансисты Уолл-стрит и крупный частный капитал , сообщает forbes.kz .
В 2021-м и в начале 2022 года группа известных экономистов, включающая Лоуренса Саммерса, Джейсона Фурмана и Кеннета Рогоффа (все они из Гарварда), активно критиковала бюджетную и инвестиционную программу администрации Байдена и призывала Федеральный резерв США повысить процентные ставки. Они утверждали, что инфляция, усиливаемая федеральными расходами, станет «постоянной», поэтому потребуется решительный переход к политике жёсткой бюджетной экономии. Согласно одному исследованию, которое нахваливал Фурман, безработица должна будет, к сожалению, повыситься как минимум до 6,5%, оставаясь на этом уровне в течение нескольких лет.
Хотя это трио (и многие комментаторы, придерживавшиеся таких же взглядов) не смогло убедить Белый дом и Конгресс, их мнение оказалось созвучно мнению председателя ФРС Джерома Пауэлла и его коллег, которые в начале 2022 года приступили к повышению процентных ставок и продолжают это делать до сих пор. Быстрое ужесточение монетарной политики Федеральным резервом вскоре заставило прогрессистов во главе с сенатором Элизабет Уоррен (штат Массачусетс) встревожиться, что такие действия спровоцируют рецессию, массовую безработицу и (хотя этого не говорилось вслух) победу республиканцев в 2024 году.
Однако сегодняшняя макроэкономическая ситуация опровергает мнение и тех, и других. Вопреки прогнозам тех, кто выступал за жёсткую бюджетную экономию, инфляция самостоятельно достигла пикового уровня в середине 2022 года (отчасти благодаря распродажам из Стратегического нефтяного резерва США). Она не стала постоянной, не подскочила резко из-за бюджетных стимулов 2021 года, и её не толкал вверх рост зарплат на фоне низкой безработицы. Модели и исторические прецеденты, на которые ссылалось гарвардское трио, оказались явно неуместны (если вообще когда-нибудь были).
Кроме того, рецессия не наступила, безработица не повысилась, а рост процентных ставок не остановил инвестиции бизнеса. Хотя по строительству жилья был нанесён удар, строительный сектор в целом вскоре оправился от этого удара, а банковский кризис в начале нынешнего года не вызвал финансовой эпидемии. Да, конечно, рецессия по-прежнему возможна, но пока что наблюдается очень мало тревожных сигналов.
Все эти счастливые обстоятельства заставили некоторых обозревателей поздравить Пауэлла и ФРС с осуществлением «мягкой посадки». Однако ставить это в заслугу ФРС равнозначно магическому мышлению. Просто невозможно – в рамках любых теорий или ссылок на прецеденты – чтобы повышение ставок, начатое в январе 2022 года, могло привести к снижению инфляции к июлю того же года. Вне зависимости от дальнейших последствий проводимой ФРС политики монетарного ужесточения она пока что не имеет никакого отношения к замедлению темпов роста инфляции.
Но почему тогда 18 месяцев постоянного повышения процентных ставок не оказали сколь-либо различимого влияния на занятость, инвестиции и темпы экономического роста? Это большая загадка для прогрессистов. Такая же большая, как и снижение инфляции для сторонников бюджетной экономии, особенно учитывая, что вызванный пандемией рост сбережений домохозяйств прекратился, а Конгресс начал осторожно сокращать различные расходные программы.
Часть ответа, конечно, связана с новыми налоговыми стимулами для инвестиций, особенно в полупроводники и возобновляемую энергетику. Но эти отрасли сравнительно малы, а их рост обеспечит, наверное, сто тысяч рабочих мест. Другая часть ответа может быть связана с прямыми инвестициями компаний, которые бегут от промышленного спада в Европе, ставшего побочным продуктом санкций против России. Но опять же эти цифры не могут быть очень большими.
Что ещё происходит? Роберт Алибер, почётный профессор экономики и международных финансов в Чикагском университете, подсказал мне один из факторов: богатейшая четверть американских домохозяйств во время пандемии накопила много денег. На эти домохозяйства приходится наибольшая доля покупательной способности США, а их расходы, как правило, не реагируют на высокие процентные ставки.
Другое предположение высказал Уоррен Мослер, крёстный отец Современной монетарной теории. Он заметил, что госдолг США увеличился почти до 130% ВВП, хотя в начале 2000-х равнялся примерно 60%. В 2022 году чистый процентный доход, выплачиваемый по этому долгу, увеличился на 35% относительно выплат в 2021 году, достигнув 2% ВВП, при этом примерно 70% этих выплат достались американскому частному сектору. Если добавить сюда эффект, создаваемый выплатой процентов (она осуществляется с 2008 года) по банковским резервам, которые достигают $3 трлн, тогда получится, что бюджетная поддержка, предоставляемая через этот канал, весьма значительна.
История поддерживает догадку Мослера. В 1981 году федеральный долг США был примерно равен лишь 30% ВВП и почти весь имел форму долгосрочных облигаций с фиксированной процентной ставкой, при этом по банковским резервам не выплачивались проценты. В результате шокирующе сильное повышение процентных ставок тогдашним председателем ФРС Полом Волкером в основном ударило по частным должникам и бизнес-инвестициям, а компенсирующая бюджетная помощь в виде процентных выплат оказалась небольшой.
Напротив, когда в 1946 году федеральный долг превышал 100% ВВП, почти весь этот долг имел форму военных облигаций, которые держали американские домохозяйства. Доходность этих облигаций равнялась лишь 2%, но они повышали частные доходы и служили базой для ипотечных заимствований в 1950-е годы, а это был период, характеризующийся стабильным процветанием среднего класса.
«Бюджетный канал» в виде процентных выплат – это неудобная концепция для тех, кто стонет по поводу «тяжёлого бремени» госдолга. Она означает, что повышение ставок Пауэллом, возможно, не в силах замедлить рост ВВП. Более того, дальнейшее повышение ставки может даже способствовать росту экономику, по крайней мере, до определённого момента.
Как показывают другие экстремальные примеры (в Аргентине размер процентных выплат достигает четверти ВВП или даже больше), повышение ставок увеличивает издержки бизнеса, толкает вверх цены, создаёт ценовое давление на долгосрочные активы (земля, минералы, нефть), что будет отражаться на показателях инфляции. В свою очередь, это будет дестимулировать сбережения, стимулировать заимствования и вынуждать ФРС повышать ставки ещё больше.
Со временем этот процесс приведёт к экономическому хаосу. Но, если во всех этих рассуждениях есть рациональное зерно, и высокие процентные ставки не приведут к рецессии, о которой столь явно мечтает ФРС, тогда курс будет трудно сменить. Идеология и привычки могут подпитывать надежды, что, удвоив усилия в реализации неэффективной политики, можно всё же добиться от неё хороших результатов.
Что может остановить такое развитие событий? Один из возможных ответов: политика жесточайшей бюджетной экономии, когда сокращения бюджетных расходов используются для того, чтобы спровоцировать рецессию, которую не смогли спровоцировать процентные ставки. Мы уже видим давление со стороны Уолл-стрит в пользу именно этого варианта. На прошлой неделе агентство Fitch снизило кредитный рейтинг суверенного долга США. Этот шаг явно призван напугать Конгресс, у которого приближаются сроки принятия бюджета. Подобный политический сдвиг, если он окажется достаточно решительным, завершит продолжающееся уничтожение американского среднего класса.
Очевидно, что было бы лучше делать обратное – усиливать средний класс и ослаблять банкиров. То есть снижать процентные ставки, одновременно регулируя новые кредитные потоки, контролируя стратегические цены, усиливая бюджетную поддержку доходов домохозяйств и хорошо оплачиваемых рабочих мест. Люди с достойными и надёжными доходами могут снизить зависимость от нестабильных кредитов.
Это то, что мы обязаны делать. Но вряд ли так будет.
Автор Джеймс Гэлбрейт
Источник forbes.kz