За прошлый год курс тенге к доллару изменился с 470 до 530. Такой резкое ослабление национальной валюты многие связывают с неграмотной денежно-кредитной политикой Нацбанка. Однако экономист Мурат Темирханов считает, что проблема более глобальна и корень ее в фискальной политике правительства,сообщает exclusive.kz.
Фото:exclusive.kz
Многие эксперты считают, что нынешняя кредитно-денежная политика зашла в тупик, а главная причина этого – что у Нацбанка и правительства принципиально противоположные подходы. Согласны ли вы с этим утверждением?
– В отношении кредитно-денежной политик у меня достаточно однозначная позиция: проблемы и с курсом, и с базовой ставкой, и с высокой инфляцией не в политике Нацбанка, а в налогово-бюджетной политике.
В 2015 году Нацбанк перешел на инфляционное таргетирование, которое подразумевает помимо прочего плавающий курс тенге. Что имеется в виду? Есть базовая ставка. Путем ее снижения или увеличения Нацбанк пытается увеличить спрос на рынке. Это влияет на инфляцию.
Плавающий курс тенге – это для нас очень важно. Если курс тенге к доллару не будет корректироваться, исходя, например, из изменений в цене на нефть, то мы опять можем прийти к той ситуации, которая была в конце 2014 года – начале 2015-го. Тогда Россия перешла на плавающий курс, а мы нет, год чего-то ждали. В итоге около 30 миллиардов валютных резервов оказалось сожжено. Это была реально катастрофическая ситуация.
Инфляционное таргетирование используется в десятках стран. Да, у нас неразвитый рынок, неразвитая финансовая система, у нас плохо работает процентный канал, плохо работает кредитный канал, а манипуляции с базовой ставкой не оказывают сильного влияния на розничное кредитование и кредитование бизнеса. Это отдельные большие проблемы, но я считаю, что со временем, когда мы сможем изменить ситуацию с нашей фискальной политикой, когда мы наконец-то нормально разовьем финансовый рынок, то альтернативы инфляционному таргетированию не будет. Нужно уже сейчас работать по этой системе, пускай она пока неэффективна и плохо работает.
То есть то, что делает Нацбанк, на 80% правильно. А все проблемы сейчас создает бюджетная политика. Вместо того, чтобы заниматься контрцикличной фискальной политикой, как рекомендовано во всем мире, мы занимаемся процикличной.
Что это значит? Сейчас цена на нефть около 80 долларов за баррель. Примерно такая же была средняя за 2024 год. Это очень хорошая цена для Казахстана, потому что себестоимость у нас, по данным Standard & Poor’s, 65 долларов за баррель.
При таких ценах поступления в Нацфонд должны быть гораздо больше, чем оттоки, которые идут в бюджет. В прошлом году негативная разница составила 1,7 триллиона тенге. Почему так происходит? Потому что налоги нормально не планируют, нормально не собирают, кучу льгот раздали, а расходы задрали. И задрали только потому, что у нас есть Нацфонд. Но такая система увеличивает инфляцию, негативно влияет на базовую ставку, негативно влияет на курс тенге.
Хорошо, вы говорите: «Когда выравняется налогово-бюджетная политика». Но я, если честно, никаких признаков того, что это может произойти, не вижу. Может быть, если эта политика Нацбанка не работает, то попробовать все-таки что-то поменять?
– Эту логику я не очень понимаю, потому что все в руках исполнительной власти. Нацбанк отвечает за монетарную политику, а правительство – за фискальную политику. Если правительство делает глупости в фискальной политике и не хочет это менять, почему нужно менять опробованный инструмент денежно-кредитной политики, то есть инфляционное таргетирование с плавающим курсом тенге?
В МВФ нам каждый год говорят, что нужно переходить на нормальную контрцикличную политику и просто соблюдать бюджетную дисциплину. Как сейчас происходит? Утверждается концепция по управлению государственными финансами, а потом каждые полгода начинают менять коэффициенты.
В Америке, например, сейчас фактически есть два мандата: они следят за инфляцией и за уровнем безработицы. Уровень безработицы зависит от бизнес-активности, то есть бизнес-активность они тоже регулируют.
И это правильно. Но если сейчас приказать нашему Нацбанку снизить ставки, чтобы усилить развитие экономики, развитие бизнеса, то при текущей фискальной политике, которую проводит правительство, это будет преступлением.
Комитет по денежно-кредитной политике появился 10 лет назад. И если взять в качестве индикатора его деятельности курс тенге, то за это время он вырос со 170 до 530. Может быть, нужно этот комитет разогнать и вернуть Нацбанку реальную независимость в принятии решений? Или изменить состав комитета?
– В этом комитете ни одного человека из правительства нет, а возглавляет его председатель Нацбанка Тимур Сулейменов. Решения принимаются внутри коллективно, и, как говорил сам Сулейменов, у них довольно бурные дискуссии происходят.
В принципе система неплохая. Единственное, я считаю, что в комитет должны входить также независимые эксперты, которые могут дать свою точку зрения. В США, например, есть комитет ФРС (Федеральной резервной системы), в который входят независимые эксперты, они высказывают свое мнение и голосуют, там все очень прозрачно.
Если говорить о самой политике Нацбанка, то я упомянул, что согласен с ней на 80%. Но есть два недавних решения, с которыми я не согласен. В декабре базовую ставку подняли сразу на один процентный пункт, с 14.25 до 15.25. Я был против этого, потому что, как я уже говорил, у нас процентный и кредитный трансмиссионные каналы плохо работают. Да, курс ослаб, но я считаю, что это из-за этого не нужно было поднимать базовую ставку. Будь я членом комитета, я бы проголосовал против, и это бы соответствовало принципам инфляционного таргетирования.
Другая проблема связана с самим курсом. Нацбанк постоянно говорит, что курс тенге должен быть свободно плавающим. Да, плавание должно быть, курс должен реагировать на нефть, на индекс доллара и так далее. Но у нас рынок очень маленький, очень мало игроков. В США, например, куча трейдеров – кто-то играет против рынка, кто-то за рынок, там всегда есть ликвидность, и рынок все решает сам. Но поскольку у нас рынок неразвитый, то даже небольшие суммы могут резко изменить курс. И Нацбанк должен этим управлять.
А то, что сейчас происходит, это катастрофа – в мае средний курс у нас был 443, а сейчас 530. Когда курс был 443, Нацбанк не должен был давать ему укрепляться. Это курс нереальный, потому что у нас инфляция высокая, а значит покупательская способность в тенге постоянно снижается, и должна происходить девальвация.
И когда в декабре курс подскочил до 500, нужно было сразу изменять его валютными интервенциями – вместо миллиарда из Нацфонда, который мы потратили в октябре или ноябре, нужно было своевременно регулировать курс. И особенно, не давать ему бежать за рублем.
То есть курс все-таки должен быть управляемым?
– «Управляемый» – не то же, что «фиксированный». Национальная валюта должна меняться в зависимости от фундаментальных факторов. А поскольку у нас финансовый рынок неразвитый, то это не всегда происходит самом собой. И здесь Нацбанк должен вмешаться валютными и словесными интервенциями, привести курс в соответствие с этими факторами. Для нас это в первую очередь цена на нефть. То есть курс должен быть плавающим, но Нацбанк при необходимости должен им управлять. А с фиксацией курса я категорически не согласен.
Например, тенге слишком сильно зависит от рубля. Хотя если считать весь внешнеторговый оборот, то доля рубля в расчетах будет около 10%. По идее курс тенге должен реагировать на изменения рубля пропорционально этому вкладу. Но у нас уже психологически сложилось, что зависимость должна быть чуть ли не прямая. И в этом случае Нацбанк должен своими интервенциями отвязывать тенге от рубля.
Я считаю, что эта ошибка была совершена еще при Акишеве (Данияр Акишев был главой Нацбанка с 2015 года по 2019, – Exclusive). Он часто говорил, что из-за того, что мы находимся в ЕАЭС, если рубль будет более дешевым, то наши производители потеряют свою конкурентоспособность. Поэтому искусственно привязывали тенге к рублю. Мы в Halyk Finance делали анализ, и оказалось, что до начала войны в Украине привязка была почти один к одному.
Когда началась война, Нацбанк спохватился, потому что курс рубля слабел страшными темпами. И вот буквально до конца третьего квартала прошлого года привязки к рублю практически не было. И вот вдруг она опять появилась. Я считаю, это недостаток действия Нацбанка. У нас рынок уже чисто психологически движется за рублем, потому что многолетние действия Нацбанка его к этому приучили.
Когда я разговариваю с предпринимателями, они говорят: «Нам по барабану на фундаментальные причины, у нас денег нет». По цифрам мы видим, что кредитование бизнеса сворачивается. Вам не кажется, что именно это фундаментальный фактор, который влияет на инфляцию, девальвацию, денежно-кредитную политику?
– По поводу кредитования – здесь снова виновато правительство. Они сами создают нездоровую, недобросовестную конкуренцию, начинают давать льготные кредиты избранным, потому что денег на всех не хватает. Частные банки с правительством конкурировать не могут. И это плохо, потому что по идее банкам гораздо более выгодно должно быть кредитовать бизнес, а не вкладывать деньги в ценные бумаги правительства.
Но этого не происходит, потому что у нас базовая ставка высокая. А почему базовая ставка высокая? Потому что инфляция высокая. А почему инфляция высокая? Потому что правительство проводит неверную фискальную политику. Так возникает замкнутый круг. И если мы хотим двигаться вперед, если мы хотим иметь макроэкономическую стабильность, низкую инфляцию, низкую базовую ставку, нормальный, не волатильный курс тенге, нужно менять налогово-бюджетную политику.
Но тот же новый бюджетный кодекс, который утвердили в Мажилисе, – это просто фикция, там никаких реформ нет.
По сути, если мы выбираем курс на макроэкономическую стабильность, то нужно четко следовать техническим предписаниям, понимая, что в любом случае придется чем-то жертвовать. Но, кажется, власти до сих пор не определились, какой должна быть внятная долгосрочная экономическая политика. Отсюда и неразбериха.
– С точки зрения макроэкономической стабильности для Казахстана важны две вещи. Первое понятие – надо жить по средствам и не залезать в Национальный фонд при любом удобном случае. Второе – нужно, чтобы наша экономика и наш бюджет снизил зависимость от сырьевых цен, прежде всего цен на нефть.
Для этого нужно проводить контрцикличную политику. Пока цена на нефть высокая, мы не стремимся сразу вливать полученные деньги в экономику, форсировать ее, а откладываем в Нацфонд. Когда цена на нефть падает, мы берем эту заначку и стимулируем экономику. У нас получается стабильность, плавный рост экономики, инфляция не дергается, курс стабильный.
Какой бы вы дали прогноз по курсу тенге в этом году?
– Сейчас самый главный показатель, который влияет на курс, это нефть. И по нефти сейчас очень неопределенная ситуация. В конце года, когда Трамп выиграл выборы, он грозился, что откроет возможности для добычи нефти в США. В результате цена на нефть снизилась примерно до 70 долларов за баррель. Если нефть будет ниже 70, это сразу создаст для нас бюджетные проблемы и проблемы с курсом.
Но в начале этого года были введены дополнительные санкции против российской нефтяной отрасли. Поток предложения нефти сократился. Ожидается, что США будет давить и на Иран. Поэтому сейчас цена снова на комфортном для нас уровне в 80 долларов за баррель.
Если Трамп действительно опустит цену ниже 70 долларов, то тенге может с 530 до примерно 570 дойти до конца года. Если ситуация так сложится, что из-за санкций в отношении Ирана и России, в этом году цена будет примерно на уровне 80, то это должно поддержать и курс тенге, и бюджет. В этом случае курс скорее всего изменится с 530 где-то до 550.
То есть курс в любом случае будет расти?
– Это в целом нормально. Если у нас инфляция на уровне 8-9%, а в США 2%, то это означает, что покупательская способность в тенге быстрее теряется, чем покупательская способность доллара. И в долгосрочном плане, пока инфляция у нас не будет на уровне Европы и Америки, она будет ослаблять тенге.
В принципе, если не брать другие параметры, то регулируя процентную ставку, можно покрыть инфляцию и ослабление тенге. Но все опять же зависит от налоговой политики правительства. И если начнется бюджетный кризис, то мало не покажется никому.
Автор Карлыгаш Еженова
Источник exclusive.kz