Когда прошлой осенью председатель КНР Си Цзиньпин встретился с президентом США Джо Байденом, некоторые эксперты интерпретировали эту встречу как возвращение к политике взаимодействия. Но в реальности она принесла лишь небольшую разрядку, а не серьёзные политические изменения , сообщает exclusive.kz .
Фото: freepik.com
Американская политика взаимодействия с Китайской Народной Республикой была начата Ричардом Никсоном в 1972 году и расширена при Билле Клинтоне. В дальнейшем критики стали называть эту американскую политику наивной, потому что её авторы не смогли понять долгосрочные задачи Компартии Китая. В основе этой политики лежал прогноз (опиравшийся на теорию модернизации), что рост экономики подтолкнёт Китай на тот же самый путь либерализации, по которому пошли другие конфуцианские общества, в частности Южная Корея и Тайвань. Однако Си Цзиньпин сделал Китай более закрытой и авторитарной страной.
Тем не менее в американской политике взаимодействия всегда имелось некое реалистичное измерение. Никсон хотел взаимодействия с Китаем, чтобы создать противовес советской угрозе, а Клинтон добивался, чтобы эта политика сопровождала процесс подтверждения американо-японского договора о безопасности для эпохи после Холодной войны. Те, кто обвиняют Клинтона в наивности, игнорируют эти обстоятельства, возникшие раньше, и тот факт, что сегодня американо-японский альянс остаётся надёжным и фундаментальным элементом баланса сил в Азии.
Да, имело место некая простодушность, например, когда Клинтон проигнорировал попытки Китая установить контроль над интернетом и шутил, что они напоминают ему попытки «прибить желе к стене гвоздями». В реальности же «Великий китайский файрвол» государственной цензуры работает довольно успешно. Кроме того, сегодня сложился широкий консенсус, что Китай нужно было активней наказывать за нарушения правил Всемирной торговой организации, особенно учитывая тот факт, что именно Америке эта страна обязана своим вступлением в ВТО.
И всё же мы видели признаки, что быстрый экономический рост в Китае приводит к определённой либерализации, если уж не демократизации. Многие эксперты утверждали, что китайские граждане пользуются большей личной свободой, чем когда-либо в истории Китая. Накануне вступления в должность советник по национальной безопасности Джейк Салливан и координатор Белого дома по Азии Курт Кэмпбелл (два ведущих чиновника, отвечающих за азиатскую политику в администрации Байдена) отмечали, что «базовая ошибка политики взаимодействия заключалась в предположении, будто она приведёт к фундаментальным изменениям в китайской политической системе, экономике и внешней политике». В целом они верно оценили неспособность этой политики навязать фундаментальные изменения Китаю. Однако это не означает, что никаких изменений не произошло.
Наоборот, китайская внешняя политика по ключевым вопросам, таким как ядерное распространение и санкции ООН против Ирана и Северной Кореи, подверглась существенной ревизии. Кроме того, китайские наблюдатели указывают на некоторые другие признаки изменений, например, увеличение свободы передвижения и иностранных контактов, расширение спектра публикуемых мнений, появление правозащитных НКО.
Когда я работал в администрации Клинтона, я заявлял Конгрессу (цитата из опубликованной позднее статьи): «если бы мы обращались с Китаем как с врагом, мы бы гарантировали себе врага в будущем. Если бы мы обращались с Китаем как с другом, тогда мы не смогли бы гарантировать дружбу, но могли бы, по крайней мере, сохранить вероятность более благоприятного исхода». Госсекретарь США Колин Пауэлл повторил эту позицию в 2001 году, заявив Конгрессу: «Китай – это не враг, и наша задача – сохранить такое положение».
Оглядываясь сегодня назад, я по-прежнему считаю, что политика взаимодействия была реалистичной, хотя и признаю себя виновным в том, что ожидал большего от китайского поведения в сравнении с тем, как себя ведёт Си. Некоторые китайцы винят Дональда Трампа в том, что именно он убил политику взаимодействия, хотя Трамп больше похож на мальчика, подливавшего бензин в огонь, который уже зажёг Китай.
И тут мы подходим к Си Цзиньпину, который пришёл к власти в конце 2012 года и сразу начал атаку на политическую либерализацию, одновременно пытаясь сохранить открытость рынков. В последние годы он переключился на увеличение поддержки госпредприятий и ужесточение контроля за частными фирмами, а американским чиновникам он заявил, что хочет создать «новую модель отношений великих держав», в которой акцент делается на равноправном партнёрстве. Одновременно он приказал высшему командованию Народно-освободительной армии Китая готовиться к конфликту, потому что Запад никогда не смирится с мирным подъёмом Китая.
Хотя и Трамп, и Си Цзиньпин сыграли важную роль в китайско-американском разрыве, истоки гибели политики взаимодействия лежат гораздо глубже. С конца 1970-х годов Дэн Сяопин использовал рыночные реформы для того, чтобы вытащить Китай из нищеты, и одновременно проводил скромную внешнюю политику, руководствуясь знаменитым советом: «скрывай свою силу, выжидай своё время». Однако при Ху Цзиньтао китайские элиты расценили мировой финансовый кризис 2008 года (начавшийся на Уолл-стрит) как признак упадка Америки, и поэтому они сочли внешнюю политику Дэна устаревшей.
Хотя Китаю был выгоден либеральный международный экономический порядок, руководство страны стало желать большего. Оно не только применяло государственное субсидирование, искажавшее международную торговлю, но и занималось масштабным киберворовством интеллектуальной собственности. В Южно-Китайском море Китай вышел далеко за пределы правовых рамок, начав строить искусственные острова. В 2015 году Си Цзиньпин заявил президенту США Бараку Обаме, что не будет заниматься милитаризацией этих островов, но затем взял и милитаризировал их. Когда в 2016 году Международный трибунал по морскому праву, рассматривая иск Филиппин, принял решение не в пользу китайских территориальных претензий, Китай проигнорировал этот вердикт.
Китай начал вести себя как великая держава, но его действия спровоцировали ответную реакцию, в том числе у Америки, где недовольство усиливалось исчезновением рабочих мест из-за китайского импорта. Избиратели в пострадавших регионах с готовностью поддержали популизм и протекционизм Трампа в 2016 году.
Именно поэтому мы можем датировать «последний вздох» политики взаимодействия 2015 годом, когда Китай и США совместно поддержали Парижское климатическое соглашение. Тогда же Си и Обама провели саммит, договорившись не заниматься кибершпионажем в коммерческих целях, но достигнутое взаимопонимание превратилось в «мёртвую букву», когда в 2017 году к власти пришёл Трамп.
В любом случае уже возникло разочарование, и к 2016 году политика взаимодействия была фактически мертва. В нынешнюю эпоху великодержавной конкуренции политика «управляемого соперничества» и «конкурентного сосуществования» пришла на смену политике взаимодействия. Покойся с миром (RIP).
Автор Джозеф Най
Источник exclusive.kz