За время пандемии казахстанская экономика, как и остальной мир, затормозила движение, и спасать провисшие направления пришлось государству, в том числе путем существенных вливаний в МСБ.
По оценкам экспертов, сумма этой поддержки в 2020 составила порядка 4 трлн тенге. В то же время денежный ресурс правительства сильно ограничен, а благополучное завершение истории с COVID-19 пока не просматривается, так что президент страны в очередной раз поручил Нацбанку и Агентству по регулированию и развитию финансового рынка увеличить доступность кредитования для отечественного бизнеса.
Однако решение этого вопроса не столь простое, как кажется. Кредитование является зеркальным отражением состояния экономики, и наращивать предложение в момент спада (ожидается 3%-ное снижение ВВП по итогам года) банки вряд ли возьмутся. Тем более что в кризис увеличиваются риски, а спасение предпринимателей не является главной задачей кредитных институтов.
О том, что МСБ оказался в сложном положении, говорят цифры, озвученные главой НПП «Атамекен» Аблаем Мырзахметовым во время недавнего Kazakhstan Growth Forum. В январе – августе прирост производства товаров составил лишь 1,7% – за счет строительства, сельского хозяйства и обрабатывающей промышленности. Существенно, на 6,1%, снизился сектор услуг: с отрицательной динамикой оказались операции с недвижимостью, туризм, административное обслуживание, торговля, общепит, сфера развлечений и транспорт. По словам Мырзахметова, рост отмечен в секторах, получивших значительную господдержку: прежде всего строительстве и сельском хозяйстве. Серьезные вливания в сектор услуг и торговлю, однако, не возымели эффекта, карантин и ограничительные меры оказались сильнее.
Общий спад МСБ зафиксировал и опрос 70 тыс. предпринимателей, проведенный НПП с конца июня по начало сентября. Представители 28% субъектов заявили об отсутствии средств для обслуживания займов, 23% ожидают полной потери доходов, а 10% назвали закрытие бизнеса высокой вероятностью. Не случайно просьбы об отсрочках по кредитам находятся на втором месте в обращениях МСБ в НПП (на первом – каникулы по уплате налогов).
Разрыв контрактов и логистических цепочек привел к потере выручки, параллельно возник кризис спроса, который только предстоит решить. Полностью восстановить потребительский спрос в ближайшее время будет сложно – более того, судя по всему, невозможно, заявил Мырзахметов. На его взгляд, нужны очередные инструменты стимулирования спроса, каковыми в первую очередь являются фискальные и монетарные меры. Среди предпочтительных мер НПП называет расширение списка отраслей для отмены отчислений в фонд оплаты труда, субсидирование ставок по всем действующим кредитам МСБ в пострадавших секторах, а также выдачу новых кредитов под 0% для сохранения рабочих мест. В будущем, по мнению Мырзахметова, нужна денежно-кредитная политика, стимулирующая направление избыточной ликвидности банков на кредитование МСБ.
Время работает на банки
У банкиров на этот счет иное мнение. Банки констатируют дефицит качественных заемщиков и не готовы заключать кредитные договоры в массовом порядке. Падение общественного потребления снижает возможности бизнеса генерировать выручку и отвечать по своим обязательствам. Ни банки, ни бизнес не знают, кто завтра купит произведенную услугу или товар в условиях, когда население начинает больше сберегать, чем тратить. Попытки государства поддержать сбыт положительно влияют на бизнес, но не являются для БВУ основанием для раздачи кредитов: банкирам хочется видеть рыночный сбыт и рыночное восстановление спроса на заемные деньги.
Другая причина кредитной прижимистости банков – высокая стоимость банковского фондирования, привязанная к величине базовой ставки. Что первично – ставка или инфляция, таргетировать инфляцию под ставку или же ставка должна стать реальным отражением инфляции – является в настоящий момент предметом дискуссий экономистов и финансистов.
От величины базовой ставки отталкивается стоимость депозитов, которые в последнее время являются основным проводником денег в банки. На начало октября 2020 депозиты формируют 70% банковской ликвидности, при этом более 50% базы – вклады физических лиц. При текущей базовой ставке в 9% Казахстанский фонд гарантирования депозитов (КФГД) рекомендует предельную ставку привлечения депозитов для физических лиц на уровне 14%.
Налицо конфликт интересов между банками и КФГД, подчиненным Нацбанку. Как правило, КФГД повышает максимальные ставки по розничным депозитам в период сильного проседания тенге к доллару (что мы видели в середине марта, когда доллар укрепился до 460 тенге), стимулируя население оставаться в тенговых вкладах и поддерживая политику Нацбанка по дедолларизации финансовой системы. С начала 2020 по октябрь, минуя пики, доллар к тенге окреп на 6%, и его укрепление заложено в текущих рыночных ставках, которые в некоторых банках составляют 15%.
В качестве альтернативного источника фондирования может выступать фондовый рынок. Но его возможности для банков ограничены ввиду отсутствия достаточной емкости институциональных инвесторов – после реформы управления пенсионными активами с передачей портфелей частных НПФ в государственный фонд последний занимает жесткую инвестиционную позицию.
В истории с дорогим банковским фондированием плохо то, что его стоимость автоматом переходит на кредитные продукты, отражаясь в ценах товаров МСБ, делая их менее конкурентными внутри страны и на соседних рынках, еще больше сжимая сбыт и прибыльность отечественных производителей.
К слову, заемщики сами не хотят брать в долг под высокие ставки, поэтому банкирам проще вкладывать свободные деньги в ценные бумаги с низким уровнем риска. Краткосрочный тенговый долг Нацбанка и Минфина можно купить в среднем под 10%. С позиций формулы «риск – доходность» это более выгодная сделка, чем кредитование с принятием на себя повышенных рисков.
Председатель правления Народного банка Казахстана Умут Шаяхметова на Kazakhstan Growth Forum заявила, что пришла пора концентрироваться на проблеме высоких ставок и вести совместную работу над их снижением, с тем чтобы свою конкурентоспособность сохранили и банковский сектор, и производители товаров. «Нужно соблюдать точечный и сбалансированный подход господдержки экономики, так как большие вливания влияют на общую монетарную базу и на уровень инфляции. Необходима монетарная и фискальная дисциплина, ограничение необеспеченной эмиссии денежной базы», – вынесла вердикт банкир.
Дело за большим
Есть еще одна важная тема, которая сильно беспокоит БВУ, – это усиление государственного кредитования экономики в последние годы. В планах правительства довести долю МСБ в ВВП страны с нынешних 32 до 40%. Отсюда берут истоки многочисленные госпрограммы льготного финансирования МСБ, в кризис увеличившие охват и предложение. В апреле 2020, с начала режима ЧП, была одобрена специальная программа Нацбанка объемом 600 млрд тенге по пополнению оборотных средств МСБ под 8% годовых в наиболее пострадавших секторах экономики. В сентябре программу увеличили до 800 млрд тенге и продлили до конца 2021.
В «доковидные» времена банкиры называли госпрограммы вредными для финансового рынка. Дешевые государственные займы мешают рыночному ценообразованию – в стране фактически существуют два обособленных кредитных рынка, с финансовым перевесом на стороне госпрограмм.
Но в период карантина и снижения деловой активности банки ощутили позитивное влияние госпрограмм.
Так, председатель правления Банка ВТБ (Казахстан) Дмитрий Забелло отмечает, что обширные госпрограммы поддержки бизнеса, особенно МСБ, являются объяснением того, почему бизнес сравнительно благополучно переживает кризис. Забелло указывает и на положительное влияние поддержки населения. «Идут гигантские вливания, цель которых – довести деньги до потребителя и поддержать потребительский спрос, и в этом плане результаты есть», – полагает банкир.
Между тем государственные кредитные программы маскируют структурные проблемы экономики, показывая эффект на коротком отрезке времени, но в дальнейшем угрожая потянуть экономику вниз. Именно об этом говорит Шаяхметова: «Господдержка помогает бизнесу избежать банкротства, однако не происходит структурных реформ и не растет эффективность экономики». По ее мнению, иногда следует очищать рынок от неконкурентоспособных компаний, находящихся на грани банкротства. Выдаваемые им деньги «лучше использовать на поддержку бизнес-направлений, которые дадут большой эффект на всю отрасль». Например, можно развивать инфраструктурные проекты, логистику, санитарный контроль, поддержку экспорта и прочее.
В «постковидный» период банкиры ожидают роста неопределенности, сокращения реальных доходов населения и существенного ускорения инфляции, которые будут приводить к снижению покупательского спроса и отражаться на финансовом состоянии бизнеса. Хотя кризис, как это часто бывает, продемонстрировал и положительные моменты. Изменились структура спроса населения и покупательское поведение, банки увидели новые отрасли роста, которые начинают отнимать маржинальность у некоторых традиционных отраслей.
Тем не менее банкиры осторожно оценивают ближайшие перспективы. Забелло считает, что основные проблемы у банков впереди. По его мнению, господдержка помогла бизнесу пережить локдаун, но теперь начинается реальная история – кто действительно переживет кризис. Плюс не все ограничения сняты, и они продолжают влиять на реальный сектор. «Поскольку пандемия не закончилась и мы точно понимаем, что она уйдет за середину следующего года, вопрос ограничений будет сильно влиять на реальный сектор и на его финансовые показатели как итог всей финансовой цепочки», – говорит банкир.
По этой причине для банков начинается период невозврата кредитов. В пандемию БВУ проводили реструктуризации, последствия которых на их балансе и провизиях не ощущались – это были не дефолтные реструктуризации, а связанные со снижением нагрузки на бизнес в локдаун. Сейчас этот период заканчивается, говорит Забелло, и «вопрос в том, какие будут последующие реструктуризации: дефолтные или нет; их качество повлияет на провизии».
По словам банкира, БВУ могут кредитовать бизнес даже в кризис, изыскивая способы снижения стоимости займов. К примеру, кредитовать дешевле можно не только за счет удешевления ресурсов, но и путем оптимизации инфраструктуры – в частности, развития цифровых каналов. Если она правильно организована, то может обходиться в 4–5 раз дешевле офлайн-каналов. Другое дело – наличие сопутствующих рисков. В период кризиса спрос на кредитную поддержку всегда растет, но у этого роста есть противоположный тренд – снижение качества заемщика, которое по мере продолжения кризиса будет только усугубляться.
Банкиры считают, что давление на прибыль БВУ в 2021 будет даже больше, чем в 2020-м, поскольку в текущем еще действует подушка безопасности. Вместе с тем кризис вызвал обострение старых болячек, поэтому с рынка продолжат уходить банки. «AQR подсветил тонкие места сектора, и мы видим, насколько правильные шаги владельцы капитала предприняли в отношении стабильности банков», – замечает Забелло. Судя по всему, в следующем году БВУ сосредоточатся на завершении перехода в «цифру» и предпочтут поступательный кредитный рост. Пока МСБ находится «на больничном», принимать на себя повышенные риски не имеет смысла.
Автор Татьяна Батищева
Источник forbes.kz