Экономист Марат Каирленов поделился своим мнением о снижении порога и повышении ставки налога на добавленную стоимость,сообщает forbes.kz.
Фото:© Freepik/ijeab
9 апреля депутаты Мажилиса одобрили в первом чтении проект нового Налогового кодекса с условием его доработки до второго чтения. В частности, правительством предлагается установить порог оборота по налогу на добавленную стоимость на уровне 40 млн тенге (сейчас этот порог составляет 20 000 МРП или 78 640 000 тенге). Ставка НДС составит 16%. Представляя этот проект на заседании палаты, министр национальной экономики Серик Жумангарин заявил, что это решение — «компромисс депутатов и правительства», так как ранее предлагалось снизить порог входа до 15 млн тенге, что вызывало множество разногласий среди экспертов и чиновников.
Жумангарин уточнил, что при ожидаемых 300 тыс. налогоплательщиков (если бы порог входа по НДС снизили до 15 млн тенге) правительство рассчитывало получить 3,2 трлн тенге налогов в 2026 году. При снижении порога по обороту до 40 млн тенге ориентировочно бюджет будут пополнять 144 тыс. налогоплательщиков и в правительстве планируют получить 2,8 трлн НДС в казну.
Однако порог в 40 млн некоторые эксперты считают отнюдь не компромиссным решением и полагают, что это может повлечь за собой массу негативных последствий, как для населения, так и для экономики. Например, экономист, директор «Улагат Консалтинг Групп» Марат Каирленов убежден, что «трогать» НДС вовсе не нужно, так как источники пополнения бюджета стоит искать не среди малого и среднего бизнеса и рядовых граждан, а в других сферах.
«Мы проводили собственное моделирование, чтобы понять, как изменение порога НДС повлияет на экономику. Для нас ключевым параметром было то, сколько правительство планирует собрать в результате этих изменений. По имеющимся данным, ожидаемые поступления от НДС в 2026 году составят около 2,8 триллиона тенге. Это первая важная переменная. Вторая — динамика цен на нефть, которые, судя по всему, будут снижаться. Основной риск, на наш взгляд, — это переоценка возможностей домашних хозяйств. В нашем анализе ключевое расхождение с Миннацэкономики как раз в оценке потребительской способности», — говорит Каирленов.
Экономическая рецессия
Экономист предлагает обратиться к данным Бюро национальной статистики, которые показывают, что расходы домашних хозяйств составляют 52,4% от ВВП, или около 70 триллионов тенге. Однако данная статистика, по мнению эксперта, не подходит для более точного расчета влияния повышения ставки НДС на кошельки казахстанцев. «На первый взгляд, это не критично: 2,8 трлн из 70 трлн — незначительная доля. Однако такой подход не учитывает структуру благосостояния в стране. У большей части казахстанцев — слабая покупательская способность. Поэтому даже «небольшое» изъятие в рамках НДС может оказаться болезненным для потребителей», — уточняет эксперт.
Бюро национальной статистики, помимо расчёта ВВП, проводит отдельные опросы по уровню жизни. Согласно этим данным, около 90% казахстанцев тратят в среднем 1,2 млн тенге в год, или порядка 100 тыс. тенге ежемесячно. Эта цифра, как говорит Каирленов, ближе к медианной или модальной зарплате, чем средняя официальная зарплата, и лучше отражает реальную ситуацию.
«Согласно расчетам, суммарные расходы населения в такой модели составляют около 23,5 триллиона тенге или примерно 18% от ВВП. Министерство национальной экономики, по нашему мнению, не учитывает эту структуру потребления. Важно помнить, что НДС в итоге оплачивает конечный потребитель, так как этот налог перекладывается в стоимость товаров и услуг. По текущей структуре расходов, около 50% трат казахстанцев приходится на еду. При повышении налоговой нагрузки эта доля возрастает до 57% — это близко к мировым антирекордам. В беднейших странах Африки южнее Сахары этот показатель достигает 60%. В таких условиях сокращаются расходы на другие категории — одежду, товары длительного пользования, недвижимость, техника и т. д.», — говорит спикер.
Марат Каирленов считает, что снижение порога по НДС и повышение ставки с 12 до 16% одновременно запустит несколько негативных эффектов:
- Снижение платёжеспособности и рост кредитных рисков. Уже сегодня значительная часть населения закредитована. При падении реальных доходов возрастает риск невозвратов. В ответ банки ужесточают критерии кредитования, что снижает общий объем выданных займов.
- Удар по строительному сектору и связанным отраслям. Если население будет вынуждено тратить 57% доходов на еду, спрос на жильё резко упадёт. Снижение спроса приведёт к падению цен на жильё и нанесёт удар по сопутствующим отраслям: производству стройматериалов и мебели, ремонтных компаний, продажам бытовой техники и т. д.
- Усиление экономической рецессии. Сокращение потребления и кредитования запускает цепную реакцию в экономике: бизнес снижает выручку, урезает затраты, увольняет сотрудников или снижает зарплаты. Это, в свою очередь, ещё сильнее снижает потребление.
«Резкое сокращение потребительского спроса может привести к многостороннему удару по экономике: от банковского сектора до реального производства. Поэтому любые изменения налоговой политики, особенно в чувствительной социальной среде, должны быть максимально взвешенными и учитывать не только макроэкономические модели, но и реальную структуру доходов и расходов домохозяйств», — говорит Марат Каирленов.
По словам эксперта, сокращение экономической активности, особенно в несырьевом секторе (который даёт около 60% налоговых поступлений), приведёт к снижению собираемости налогов. Государство будет недополучать доходы — именно из-за сокращения потребления, кредитования и деловой активности.
Нехватка кадров и рост затрат
Отдельная проблема — административные издержки для малого и среднего бизнеса.
Сейчас, как утверждает Каирленов, многие компании ведут бухгалтерский учёт через аутсорсинг. Средняя стоимость таких услуг — 50–100 тыс. тенге в месяц в зависимости от масштаба бизнеса. Однако при массовом переходе на НДС учёт усложнится. Компании будут вынуждены нанимать штатных бухгалтеров, специализирующихся на налоговой отчетности. По данным эксперта, средняя стоимость ведения налогового учета — около 600 тыс. тенге в месяц (с учётом налогов, отпускных и прочих выплат). А с ростом спроса на такие услуги, зарплата бухгалтера может легко вырасти до миллиона. Для небольших компаний — это огромная нагрузка. «Всё это также усиливает давление на бизнес, особенно в низкомаржинальных отраслях», — уточнил Марат Каирленов.
Новая реальность: доходов как раньше больше не будет
Сырьевой сектор на первый взгляд защищён: проекты по расширению добычи реализуются, инвестиции идут. Однако и здесь ситуация нестабильна — цены на нефть снижаются, что создаёт дополнительные риски. Следовательно, даже в нефтегазе всё может быть не так устойчиво, как кажется.
На фоне углубляющейся торговой войны между США и Китаем, нефтяной рынок теряет стабильность. Последние месяцы демонстрируют: цены на нефть устойчиво снижаются, и это, как полагают эксперты, может быть не временным колебанием. Конфронтация США и Китая, санкционные войны, новые торговые барьеры — всё это толкает цену нефти вниз. И, по оценкам экспертов, эти процессы могут растянуться на годы, ну или, как минимум, до следующих выборов в США.
«Марка Urals уже торгуется на уровне $50 за баррель, в то время как себестоимость добычи на большинстве казахстанских месторождений находится в районе $40. Это означает резкое снижение рентабельности — с двукратной маржи при $80 до всего $10 прибыли с барреля. При цене $80 за баррель правительство могло допускать ошибки — высокая доходность позволяла их компенсировать. Сейчас такого буфера больше нет», — комментирует Марат.
На этом фоне, как утверждает собеседник, становится очевидным: стратегия «пересидеть на ресурсах» более не работает. Казахстану необходимо адаптироваться к реальности, в которой сверхдоходов от нефти больше не будет, и государство должно будет полагаться на внутренние источники роста — несырьевой сектор, технологическое предпринимательство и экспорт услуг. «Поэтому пора заканчивать такие экономически-спорные решения, как повышение ставки и снижение порога по НДС», — говорит Марат.
Проблема не в налогах, а в тех, кто их не платит
Многие аналитики указывают: проблема недобора налогов лежит не в сфере МСБ, а в низкой эффективности сбора с крупного бизнеса и непрозрачности трансграничных операций. По данным независимых исследований, которые приводит экономист, Казахстан ежегодно теряет до $30 млрд на трансфертном ценообразовании, — когда компании продают ресурсы или товары за рубеж по заниженным ценам. «Например, руда вывозится под видом малосодержательной и дешевой, а за границей вдруг оказывается, что содержание полезных компонентов в десятки раз выше, как и цена», — уточняет эксперт.
Сегодня, как говорит собеседник, государство контролирует активы, эквивалентные 72% ВВП (включая Нацфонд и квазигоссектор). Это — более 100 трлн тенге. Однако из-за слабого управления их доходность невысока. «Если бы доходность этих активов составляла хотя бы 5–7% в год, это уже дало бы бюджету дополнительные 5–7 трлн тенге. Эти средства можно было бы направить на поддержку экономики, не трогая малый бизнес», — подчеркивает экономист.
Снижение доходов населения, рост налоговой нагрузки на малый бизнес и социальное напряжение могут привести к росту политических рисков. Это, в свою очередь, ухудшит инвестиционный климат страны. «Если у людей не останется ресурсов на жизнь, политическая нестабильность усилится. А крупные инвесторы учитывают не только экономику, но и социальную обстановку», – резюмирует собеседник.
Автор Дарья Андреева
Источник forbes.kz