Банковский сектор Казахстана не испытывает дефицита в новостях — сделки, новые БВУ и перерождение МФО, закредитованность и налоги, кадровые перестановки. Но важно читать и между строк. Вместе финансовым консультантом Расулом Рысмамбетовым digitalbusiness.kz подробно обсудил некоторые крупные события, включая масштабные обновления в Forte, сделку по Jusan Bank, слухи о продаже некоторых БВУ и нынешний уровень влияния банковских акционеров.
Фото: Катерина Мостовая
3 важные цитаты из интервью:
1. «Если раньше акционеры многих банков были политическими фигурами и порой казались сильнее регулятора, то сейчас расстановка сил меняется. Сегодня регулятор явно сильнее. В том числе и поэтому часть акционеров казахстанских банков почувствовала себя неуютно и решила покинуть рынок».
2. «Когда вступит в силу новый закон, в Казахстане появится 2-3 новых банка».
3. «Не вижу смысла продавать какой бы то ни было казахстанский банк. Разве что какие-то акционеры боятся обезжиривания, не побоюсь этого слова. Но Казахстан — идеальный рынок для любого банка».
Про «обновление клятв», новый закон о банках и укрепление авторитета регулятора
В начале года Расул Рысмамбетов писал в своем телеграм-канале о том, что пришла пора «обновить клятвы» между банками и государством. Прошло уже 3 месяца с начала года, поэтому мы попросили финансового консультанта оценить, наблюдаются ли изменения в этих договоренностях.
— В этом году примут обновленный закон «О банках и банковской деятельности». Это самый главный документ, который регулирует отношения между банками, государством и обществом. Вводятся новые типы банков, также заработает 2 вида лицензий — универсальная и базовая. Скорее всего, это делается для того, чтобы облегчить переход микрофинансовых организаций в формат БВУ, а также упростить для них фондирование, чтобы они могли, например, привлекать депозиты и так далее. Также это нужно, чтобы улучшить регулирование и сделать его четче.
Существующий закон о банковской деятельности был принят в 1993 году, многое изменилось — появился финтех, заработали МФО, изменились технологии и поведение потребителей финансовых услуг. Поэтому этот закон — самое главное изменение, которое произойдет в ближайшее время. Но, естественно, эти изменения займут не год — думаю, что его примут, в следующем году еще введут поправки, и цикл завершится примерно через 2 года. И тогда закон обретет приятную для всех форму.
Весь этот процесс — важная часть того «обновления договоренностей», о котором я говорил. Кроме того, важно учитывать политический транзит, который на местах все еще происходит. Даже если это маленькие политические и административные позиции. И если раньше акционеры многих банков были политическими фигурами и порой казались сильнее регулятора, то сейчас расстановка сил меняется. Сегодня регулятор явно сильнее. В том числе и поэтому часть акционеров казахстанских банков почувствовала себя неуютно и решила покинуть рынок. Сейчас минимум 5 банков готовы рассматривать предложение об их покупке. Но если раньше можно было купить банк и ни о чем не переживать, то сегодня нужно купить и при этом еще перестраивать его под новое законодательство и другие реалии. Думаю, что когда вступит в силу новый закон, в Казахстане вообще появятся 2-3 новых банка. К тому же МФО активно будут стремиться в банковский сектор.
Про покупку Jusan, положение Евразийского банка, планы Forte и будущее Freedom
Покупка Jusan Bank совладельцем Kaspi.kz Вячеславом Кимом, уход из жизни Александра Машкевича — совладельца Евразийского банка, ребрендинг Forte и возвращение Талгата Куанышева, высказывание Тимура Сулейменова о январских убытках Freedom Bank — это лишь малая часть обсуждаемых событий на банковском рынке Казахстане. Попросили Расула Рысмамбетова высказаться по каждому из них и оценить перспективы ближайшего будущего.
— Покупка Jusan — это 100% персональная сделка Вячеслава Константиновича, который, полагаю, профинансировал предыдущую покупку этого банка прошлому акционеру. Сейчас, понятное дело, Jusan пока не генерирует огромное количество денег, но это чистый аккуратный банк с хорошим потенциалом. Думаю, его будут развивать с упором на МСБ, на корпоративный сектор. Кстати, я вообще считаю, что Jusan — это второй банк после Halyk, у которого сильное региональное будущее. Это 2 банка, у которых есть «дочки» за границей. И думаю, что Jusan позволит казахстанскому бизнесу хорошо заходить в регионы и развиваться.
Что касается Евразийского банка и кончины Александра Машкевича, то не думаю, что это сильно скажется на делах фининститута. Машкевич болел продолжительное время и, насколько понимаю, давно не участвовал активным образом в жизни банка. К слову, Евразийский банк получал ряд предложений о покупке, но ранее три основных акционера разошлись во мнении — двое хотели продать, а третий развивать. Я бы тоже сказал, что не вижу смысла продавать этот банк сейчас. Он очень неплохой, с хорошей экспертизой в горно-металлургическом комплексе, хорошо финансирует и приносит деньги. Поэтому имеет смысл и дальше его укреплять.
Если говорить про Forte, то у них сейчас достаточно денег, чтобы купить минимум два банка, я думаю. Это тоже хороший банк, чистый, богатый, активно не кредитует. Если его захотят вдруг превратить в банк с активным корпоративным кредитованием — нужно будет года два как минимум. А если у Forte была идея о выкупе других финансовых институтов, то сейчас она на паузе. В банк снова зашла команда Тимура Исатаева и Талгата Куанышева, полагаю, что они сейчас присматриваются к рынку. Те банки, с которыми они могли потенциально вести переговоры о покупке, не такие привлекательные, как это может показаться на первый взгляд. Но этот тандем очень мощный, у них гигантский опыт. И он сейчас накладывается на абсолютно иные формальные и неформальные регуляторные условия. И новый для них политический ландшафт.
Фото: Катерина Мостовая
Мы вот говорили о сделках на банковском рынке, и я скажу так: вообще не вижу смысла, честно говоря, продавать какой бы то ни было казахстанский банк. Разве что какие-то акционеры боятся обезжиривания, не побоюсь этого слова. Но Казахстан — идеальный рынок для любого банка. У нас чрезвычайно высокий уровень доверия банкам. Думаю, что банкам верят даже больше, чем государству. Плюс-минус в банках сейчас лежит 24 трлн тенге физических лиц и 17 трлн тенге юрлиц. Это очень высокий показатель доверия. Если мы посмотрим на любые другие страны СНГ — везде уровень доверия ниже. Даже в странах со стабильной внутренней валютой, например, в Кыргызстане. Поэтому когда такой благодатный рынок с доверчивыми — в хорошем смысле — людьми — ну, грех продавать банк.
Freedom, я бы сказал, — это экосистема Тимура Турлова, завязанная на человеке. И эта экосистема изначально была нацелена на привлечение денег под управление. Говорить, что сейчас они быстро перестроятся в традиционный кредитный банк, сложно. В теории могут, только вопрос в том, хватит ли экспертизы у менеджмента. У Freedom на 1 февраля 2025 года один из самых низких показателей соотношения ссудного портфеля к активам — 31,3% на 1 февраля 2025 года. То есть кредиты вообще не являются бизнесом банка. Хуже показатели, например, у Шинхан Банка и Ситибанка — 12,4% и 11,7%%. А среднее соотношение вообще — 58-59%. Все, что ниже, не очень хорошо. Выше 80% — довольно опасно уже. Такое себе может позволить только монобанк вроде Отбасы. У Kaspi — 77%.
Про микрофинансовые организации, которые мечтают стать банками
Еще один важный тренд — стремление многих МФО получить одобрение на конвертацию и стать БВУ. Например, микрофинансовой организации KMF уже удалось получить разрешение. МФО «ОнлайнКазФинанс», известная как Solva, давно стремится к этому — совсем недавно в управление ради этого даже пригласили Адиля Мухамеджанова, бывшего топ-менеджера Bereke Bank и «Отбасы банка». Расул Рысмамбетов объяснил, почему казахстанские МФО так привлекает потенциальный статус банка.
— МФО хотят переориентироваться, потому что банковский рынок упростился. Основной источник роста банков сейчас — это или субсидии государственные, или потребительские кредиты. И там стало легче оперировать.
К тому же за эти годы случилось удешевление технологий ИТ. Если раньше банкам нужен был мощный ИТ, который стоил очень дорого, то сейчас можно внедрить сильные технологии за четверть от тех цен. Есть еще аргумент — стоимость фондирования. МФО занимают деньги через облигации под 20-22%, и понятно, что это далеко не всегда покупают люди, чаще институты или сами акционеры, чтобы оптимизировать налогообложение. И совсем другое дело ведь привлекать деньги под депозиты со ставкой 14%. И вообще конвертация расширяет для МФО список операций, которые они могут осуществлять. В общем, все располагает, поэтому МФО будут всерьез стремиться туда. Они, собственно, и без банковских лицензий составляют неплохую конкуренцию по потребительским кредитам.
Про реальный уровень закредитованности и перспективы налоговой нагрузки на банковский сектор
На недавнем саммите финансистов Казахстана CFO 2025 эксперты обсуждали важные тренды банковского рынка. Зашла речь также о проблемных займах, привилегиях для тех, кто злоупотребляет потребительскими кредитами, и росте налогов. При этом глава Народного банка Умут Шаяхметова отметила, что повышение НДС тоже может привести к росту числа неплательщиков. А председатель совета АФК Елена Бахмутова высказала недоумение касательно планов обложить банки налогами еще сильнее, несмотря на прозрачность деятельности фининститутов. Расул Рысмамбетов сразу же отметил — согласен с обеими представительницами финансового рынка. И прокомментировал развернуто по всем пунктам.
— Отвечая на вопрос про уровень закредитованности: не думаю, что у нас он такой уж страшный. Мы только сейчас более-менее обуздали инфляцию, реальные доходы населения начали потихоньку подрастать. Но долгое время потребкредиты были возможностью держаться на плаву для многих. Да и банки сильно раскатывали тему потребительских займов, говоря, что весь мир так живет.
Сказалось в свое время и широкое распространение льготного кредитования и ипотечных программ. И казахстанцы не только отдавали большую часть зарплаты за ипотеку, но еще и брали потребительские кредиты на то, чтобы обустроить купленную квартиру. Но мне кажется, что эта тенденция утратила силу, не назвал бы уровень закредитованности глобальной проблемой.
Да, в 2019 году мы наблюдали некоторую разбалованность во время политического транзита, например, в виде кредитной амнистии. Но ошибкой было то, что людям массово простили долги, но не запретили получать новые кредиты. Не докрутили идею. Соответственно, сейчас снова подкопилась некая масса должников. Посмотрим, что дальше будет. Но я не вижу каких-то тревожных симптомов, намекающих на то, что все пропало. И если банк, допустим, чрезмерно увлекается выдачей потребительских кредитов, то пусть он это делает на свой страх и риск. Никто запретить не сможет.
Что касается предстоящего роста налогов: конечно, увеличение налоговой нагрузки на банки, вероятнее всего, приведет к удорожанию кредитов. Может, это, конечно, будет и к лучшему, если люди перестанут брать кредиты по этой причине. А потом банки опять снизят процентную ставку — это же все простые рыночные вещи. Но то, что государство хочет повысить налог — не самая лучшая идея. Одно время хотели сделать НДС для банков, но вовремя одумались.
Я рассматриваю нашу банковскую систему сейчас как очень хрупкую. Ухудшить условия для нее значит сильно рисковать. Знаете выражение: «Кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую»? Можно перефразировать это выражение и то же самое сказать про банки. А с другой стороны, банки сейчас гарантированно зарабатывают хорошие деньги на покупке государственных ценных бумаг, тем самым покрывая бюджетный дефицит государства. Были предложения — в том числе от меня — сократить операции банков с государственными ЦБ, тем самым оздоровить госбюджет. Но пока есть бутылка — пьяница не остановится. Также и тут: пока у банков есть канал для заработка без риска на ценных бумагах, а у государства возможность занять деньги в любой момент — это будет продолжаться. И выходит замкнутый круг — банки не будут активно кредитовать, а государство не будет особо стремиться работать со своими расходами.
Автор Катерина Мостовая
Источник digitalbusiness.kz