В 2024 году казахстанцы, хотя бы минимально интересующиеся экономикой, выучили новый термин: бюджетный кризис. Несмотря на робкие оправдания экс-премьера Смаилова, эксперты уже сошлись во мнении: государственные финансы в плачевном состоянии, и многомиллиардные вливания денег из Нацфонда пока что не помогают привести бюджет в чувство, сообщает orda.kz.
Коллаж orda.kz
О том, что происходит с казахстанской экономикой, как бороться с бюджетным кризисом, зачем Казахстан продаёт золото и будет ли доллар стоить 600 тенге, журналисту рассказал экономист Арман Бейсембаев.
Если вкратце, в какой ситуации сейчас находится экономика Казахстана?
— Ситуация достаточно тревожная, опасная. Мы находимся в состоянии бюджетного кризиса, это уже не секрет — все эксперты об этом говорят. Бюджетный дефицит расширяется, потому что расходы из бюджета растут быстрее, чем наша экономика, и непонятно, как это контролировать. Этот дефицит финансируется из Нацфонда, но даже не в этом самая большая беда.
В чём же тогда?
— Основная беда в том, что денег не хватает всё больше и больше. И финансирование уже идёт за счёт таких схем, как покупка акций «Казатомпрома» и так далее. Начинается перекидывание из одних рук в другие — какие-то активы Нацфонда потом превратятся в золотовалютные резервы Нацбанка.
Почему Нацбанк начал продавать доллары напрямую из золотовалютного резерва?
— Деньги на покупку акций «Казатомпрома» были выделены не напрямую из Нацфонда. Валютные активы вытащили из Нацфонда, перевели их в золотовалютные резервы и за их счёт купили «Казатомпром». То есть акции перешли в Нацфонд, а деньги перевели не в «Казатомпром», а в золотовалютные резервы Нацбанка, откуда Нацбанк уже начал их продавать на рынке — равномерно, чтобы не вмешиваться сильно в валютные торги. И эти деньги уже попали в бюджет. Вот такой обходной путь. Так что фактически распродажи золотовалютных резервов не произошло, произошёл транзакционный обмен.
Грубо говоря, перекладывание из одного кармана в другой?
— Можно и так назвать. Суть в том, что фактических продаж из золотовалютных резервов для пополнения бюджета не было.
А что насчёт собственно золота, которое Нацбанк активно продавал в июле? Почему весь мир покупал золото на пике цены, а Казахстан решил, что эти четыре тонны драгоценного металла ему не нужны?
— Не то чтобы не нужны. Происходит перетряхивание портфеля. У золота в этом портфеле, в золотовалютных резервах, есть определённая доля. Золото само по себе, сколько бы тонн там ни было, не имеет ценности, пока его не превратили в деньги. Золото — это товар. Да, у него есть своя внутренняя ценность, и все страны стараются его закупать. Эта ситуация поменялась года четыре назад, но предыдущие лет 15 многие страны продавали золото, а Казахстан, напротив, копил. Сейчас всё наоборот. Неправильно говорить, что Казахстан распродаёт золото.
Как же тогда это правильно назвать?
— Это так называемая аллокация портфеля. В портфеле содержится определённый объём разных активов — облигаций, акций, долларов и так далее. И задача в том, чтобы держать эти активы в определённых пропорциях — например, 70 % вы держите в облигациях, 20 % в акциях и 10 % в золоте. Но происходит переоценка портфеля. Если определённые активы в этом портфеле выросли в цене, значит, их доля в денежном отношении выросла. Чтобы сохранять эти пропорции, подорожавшую часть портфеля надо продать.
Поэтому Казахстан продаёт золото, пока оно дорожает?
— Золото сейчас находится на пике — буквально пару дней назад зафиксировали рекордную цену в 2600 долларов за тройскую унцию. Уже раздаются оценки, что в перспективе цены на золото вырастут до трёх-четырёх тысяч долларов. Золото дорожает, и его валютная переоценка приводит к тому, что его доля в портфеле выросла. Чтобы вернуть эту долю к тому нормативу, который Нацбанк обязуется поддерживать, её часть надо продать, избавиться от излишков. Предположим, золото завтра подешевеет — значит, его доля в портфеле уменьшится, и Нацбанк начнёт это золото обратно покупать.
Но, согласитесь, это выглядело странно на фоне остальных стран, которые бросились покупать золото.
— Так остальные страны до этого продавали золото! Канада, например, вообще без золотого запаса сидела. За последние два года она вернулась на рынок и начала его закупать. Сейчас и Канада, и другие страны покупают золото, потому что опасаются кризиса. Наступают геополитические риски, происходит фрагментация мира на экономические зоны. Мы это прямо сейчас видим. Россию отрезали от Европы — она перекочёвывает к Китаю. Китай тоже отрезали от американского рынка, он ищет новые варианты. Многие страны поняли, что нужно увеличить роль золота в своих золотовалютных активах. Это страховка на какой-нибудь страшный случай — не дай бог, какая-нибудь война завтра. Само по себе золото не будет представлять никакой ценности, но его можно будет продать и превратить в деньги.
Есть ли риск, что добываемое в Казахстане золото пойдёт на продажу?
— Всё золото, которое добывают в Казахстане, государство выкупает практически полностью, и его нельзя вывозить из страны. Лишь относительно недавно банкам и обменникам разрешили продавать золото. Это стало небольшой либерализацией рынка, а до этого всё добытое в стране золото доставалось государству, откладывалось и держалось. Четыре тонны из резерва продали лишь потому, что золото подорожало.
Вернёмся к Нацфонду. Есть ли сейчас риск, что схема, при которой трансфертами из Нацфонда регулярно закрывают дыры в бюджете, даст сбой?
— Да, есть такой риск. Эта схема рано или поздно сломается. Бюджетный кризис не случайно так называется — дефицит бюджета растёт. В прошлом году дефицит составлял пять триллионов тенге. Чтобы его закрыть, из Нацфонда выгребли под ноль все поступления и весь инвестиционный доход.
Это при том, что есть задача по увеличению активов Нацфонда до 100 млрд долларов к 2030 году.
— Так Нацфонд пополняется! В активах Нацфонда якобы лежит уже 60 млрд долларов, а было 57. В минимуме мы падали примерно до 55 миллиардов — так что подкопили. Но нужно понимать одно: это не фактические деньги, это некие активы. Нацфонд же не в сундуках где-то разложен. Это деньги, которые вложили в акции, облигации, на них купили то же самое золото, тот же самый «Казатомпром».
И стоимость этих активов может ещё тысячу раз поменяться.
— Естественно! Если стоимость акций упадёт, то и Нацфонд станет меньше. А если эти акции будут продолжать расти, произойдёт переоценка стоимости — и в Нацфонде будет уже не 60 млрд долларов, а 62, например. Но фактически это ещё не деньги. Валютные активы там, конечно, есть, что-то в долларах хранится. Эту долларовую часть и продают.
Вот, допустим, «Казатомпром»: чтобы купить его акции, из валютной части выдернули почти миллиард, перевели его в золотовалютные резервы, и оттуда Нацбанк начал эти деньги медленно, равномерно продавать на рынке, превращая их в тенге. А акции «Казатомпрома» поступили в активы Нацфонда. Грубо говоря, миллиард долларов ушёл — а акции на тот же самый миллиард обратно сели. Фактически Нацфонд не уменьшился на этот миллиард. Эти акции при необходимости можно снова превратить в валютные активы.
У акций «Казатомпрома» есть потенциал для роста?
— Да. Урановая промышленность сейчас находится на пике. Европа активно задумывается о строительстве АЭС, Китай не отстаёт. Урановое сырьё нужно. Европа несколько лет назад столкнулась с сильнейшим энергодефицитом, когда попыталась остановить свои АЭС и полностью перейти на возобновляемые источники энергии. И европейские страны очень быстро поняли, что атомная энергетика — тоже «зелёная». Уже даже Прибалтика задумалась о том, чтобы строить атомные электростанции, потому что ветряки и солнечные панели — это, конечно, круто и модно, но на них далеко не уедешь. Атомная энергетика — перспективная и стабильная, хоть потенциально и опасная. Так что да, у акций «Казатомпрома» есть шансы.
Надолго ли хватит активов Нацфонда, если за их счёт продолжат латать бюджет?
— В обозримом будущем при таких тратах средства Нацфонда закончатся. Рано или поздно.
Насколько рано?
— Зависит от того, как ситуация будет развиваться. В прошлом году дефицит был пять триллионов, в 2024 дефицит то ли сопоставим с прошлогодним, то ли к концу года достигнет шести триллионов. Год ещё не закончился, а мы трансферты уже потратили на 94 %! И впереди ещё три месяца. Судя по всему, средства из Нацфонда будут продолжать вытаскивать, и в итоге дефицит даже превысит шесть триллионов. На следующий год прогнозируемый и планируемый дефицит бюджета закладывают в районе четырёх триллионов, но в эти лимиты наше правительство никогда не укладывалось, поэтому он вполне может достичь семи-восьми триллионов.
При такой динамике дефицит бюджета за три-четыре года составит порядка 20 триллионов?
— Вы просто посчитайте в арифметической прогрессии, прикиньте на будущее, и вам станет ясно, когда эти 60 млрд долларов превратятся в прах. Я думаю, их хватит лет на шесть. Они просто закончатся — и всё.
А что дальше?
— Дальше затягиваем пояса аж до позвоночника. Об этом уже все говорят: нельзя за счёт этой кубышки жить, мы должны научиться либо зарабатывать, либо экономить. Одно из двух.
Как вы считаете, в правительстве есть план, как предотвратить такое развитие событий?
— Честно говоря, я не думаю, что там у кого-то есть какой-то план. Со стратегическим планированием на государственном уровне у нас гигантские, чудовищные проблемы. Потому что вертикаль власти депрофессионализирована — все более или менее хорошие специалисты туда либо не допущены (и допущены не будут), либо они оттуда выдавлены. Остались лояльные. Как когда-то говорил Досым Сатпаев, «набирали лояльных, а требуют как с умных». Пока ситуация была хорошей — в 2000-х, в 2010-х — можно было любую проблему заливать деньгами, потому что их было много. А сейчас надо экономить, стратегически планировать, мозги включать.
Если представить, что мозги всё-таки включат, какие есть варианты выхода из кризиса?
— Самый очевидный вариант — урезать расходы. Но это очень неприятно и болезненно, потому что этот вариант предполагает замораживание заработных плат, пенсий и пособий, сокращения госслужащих и бюджетников. Частично этот вариант уже задействовали — у нас со следующего года собирались менять схему расчёта минимальной заработной платы, но в итоге оставили МЗП на уровне 85 тысяч тенге и сказали, что до 2029 года эта сумма расти не будет. МРП растёт, минимальная пенсия растёт — а МЗП оставили, потому что просто нет средств, чтобы обеспечивать её повышение.
Как долго будет длиться выход из кризиса?
— Ближайшие лет пять, пока (и если) мы будем выпутываться из этой ситуации, нас ничего хорошего не ждёт. Это совершенно точно. Ситуация идёт на ухудшение, и выкарабкиваться из всего этого мы будем, скорее всего, уже после 2030 года. Надеюсь. Может быть.
Что могу сказать точно, что в 2025 году будет провал. Потому что одно из решений для закрытия дефицита бюджета — это обесценивание курса. Это не 500 тенге за доллар и даже не 600, а намного больше. Так что ждём.
Автор Никита Дробны
Источник orda.kz